Она кивнула.
— Да, мой господин.
— Хочу сразу предупредить тебя, чтобы ты не питала больших надежд. Кого бы мы ни выбрали, у этого несчастного будет мало шансов выжить. Те рабы, которых бросают умирать на ступенях храма Асклепия, уже не нужны своим хозяевам. Пытаясь им помочь, я чаще терял их, чем спасал.
— А сколько раз ты делал это?
— Раз десять, может быть, больше. Первый раз я попытался вылечить раба, брошенного у храма в Риме. Тогда у меня было больше денег, было свое жилье. Но тот человек умер через неделю. Утешает только то, что он умер в комфортных условиях. После него у меня умерло еще четверо, и я уже совершенно отчаялся.
В глазах Хадассы светилось сострадание.
— Почему же ты не бросил эти попытки?
— Потому что частью моей работы является поклонение богам врачевания. Я не мог пройти мимо тех людей, делая вид, будто их для меня не существует. — Александр вздохнул и покачал головой. — Не могу сказать, что я руководствовался чистым альтруизмом. Когда врач теряет больного, брошенного умирать на ступенях храма Асклепия, до этого никому нет дела. Но попробуй потерять свободного римлянина — и можешь распрощаться со своей карьерой. — Лицо Александра исказилось гримасой. — Мои мотивы можно назвать и благородными, и дурными, Хадасса. Я хочу помогать людям, но хочу и больше узнавать.
— А кто-нибудь из этих твоих пациентов выжил?
— Трое. Один в Риме, грек, такой же упрямый, как и мой отец. И двое в Александрии.
— Тогда твой труд не напрасен, — сказала она тихо, но убежденно.
И теперь, вглядываясь в ее глаза, Александр думал о том, правильно ли он делает, продолжая этот свой труд… И стоило ли ему брать с собой Хадассу. Несмотря на все те слова, которые он сказал ей вчера, сейчас он видел, какой ужас отразился в ее взгляде при виде такого количества брошенных рабов на ступенях храма.
— О-о! — прошептала она, остановившись рядом с ним, и этот простой вздох выразил все ее горе и сострадание.
Александр огляделся, и у него перехватило дыхание от охвативших его эмоций. Через мгновение он охрипшим голосом резко произнес:
— Надо действовать. У нас мало времени.
Он прошел мимо истощенного седовласого больного и склонился над мужчиной помоложе. Хадасса направилась за ним к мраморным ступеням храма Асклепия, но остановилась возле того мужчины, мимо которого прошел Александр. Опустившись на колено, она дотронулась до его лба, горящего от лихорадки. Он не открыл глаз.
— Оставь его, — окликнул ее Александр, направляясь через двор к ступеням храма.
Хадасса подняла голову и увидела, как он прошел мимо еще двух брошенных рабов. Их хозяева даже не стали утруждать себя тем, чтобы донести их до ступеней храма, где у несчастных было бы хоть какое-то убежище. Этот пожилой мужчина был брошен в нескольких шагах от пропилея. Рядом лежало еще несколько больных без сознания, пораженных какими-то неведомыми болезнями.
— Постараемся найти того, кому еще можно помочь, и сделаем, что в наших силах, — повторил ей несколько раз Александр накануне вечером, не забывая при этом предупредить: — Ты увидишь там много таких людей, которые страдают от смертельных болезней, и просто чересчур старых и изможденных. Тебе надо будет набраться мужества, чтобы пройти мимо них, Хадасса. Мы с собой сможем взять только одного, и лучше, чтобы это был тот, у кого есть шансы выжить.
Она посмотрела в сторону сверкающих мраморных ступеней языческого храма и насчитала там более двадцати лежащих мужчин и женщин. Брошенные, никому не нужные люди. Потом она снова опустила взгляд на старика. Он лежал здесь, покинутый всеми, и у него не было даже одеяла, чтобы укрыться от ночного холода.
— Оставь его, — строго окликнул ее Александр.
— Но мы могли бы…
— Посмотри, какого цвета у него кожа, Хадасса. Он и дня не проживет. К тому же он старый. У молодого больше шансов выжить.
Хадасса увидела, как дрогнули веки старого раба, и прониклась глубоким состраданием к этому человеку.
— Есть Тот, Кто любит тебя, — сказала она ему. — Его зовут Иисус. — Старик был слишком слаб и тяжело болен, поэтому даже не мог ничего сказать в ответ, но когда он пристально посмотрел на нее своими горящими от лихорадки глазами, она рассказала ему Благую Весть об Иисусе Христе. Она не знала, понимал ли он ее, воспринял ли это утешение, но взяла его руку в свои ладони. — Верь, и будешь спасен. Да пребудет с тобой это утешение.
Александр тем временем мрачно оглядывался вокруг в попытке выбрать хоть кого-нибудь из этих брошенных рабов, кому можно было бы помочь. Большинство из них было настолько больными, что не стоило на них и время тратить. Оглянувшись назад, он увидел, что Хадасса по-прежнему склонилась над умирающим стариком.
— Хадасса! — крикнул он ей на этот раз требовательным тоном. — Отойди от него. — Он махнул ей рукой, дав знак, чтобы она следовала за ним. — Посмотри других.
Хадасса торопливо прижала руку старика к своей щеке, закрытой покрывалом, и помолилась: «Отче, будь милостив к этому человеку». Потом она сняла свою шаль и накрыла ею умирающего, а когда старик слабо улыбнулся ей, у нее на глазах показались слезы. «Прошу Тебя, Иешуа, возьми его к Себе, чтобы он был с Тобой в раю». Потом она медленно встала, страдая от того, что больше не может ничего сделать для этого человека.
Тяжело опираясь на свою палку, она прошла через двор и вслед за Александром поднялась по ступеням. Она уже хотела наклониться над другим мужчиной, но Александр сказал, чтобы на этого она тоже не тратила времени.
— Он мертв. Посмотри вон тех.
Поднимаясь по ступеням, Хадасса вглядывалась в каждого из тех мужчин и женщин, которые лежали на белых ступенях храма. Ей хотелось закричать от гнева. Более двадцати больных и умирающих рабов было брошено здесь своими бездушными хозяевами. Некоторые из них уже умерли, и служители храма увезут их отсюда. Другие, подобно тому старику, лежали в полубессознательном состоянии в ожидании смерти, лишенные всякой надежды на что-то хорошее в этой жизни. Некоторые стонали от боли или находились в бреду.
Служители храма уже начали уносить больных, но не для того, чтобы позаботиться о них, а просто для того, чтобы они не портили своим видом храм перед приходом первых молящихся, уже прибывающих на своих роскошных паланкинах, которые несли рабы. Выбираясь из паланкинов и поднимаясь по ступеням храма, богатые посетители смотрели только перед собой, обращая все внимание на величественный храм, а не на людские страдания перед ним. Они беспокоились о своих собственных проблемах и — в отличие от тех, кто валялся здесь, у их ног, — у них были деньги для совершения молитв и церемониальных жертвоприношений.
Хадасса склонилась над еще одним человеком. Она слегка повернула его и увидела, что он едва жив. Поднимаясь, она почувствовала слабость и тошноту. Столько боли и страданий вокруг, а Александр сможет уделить свое внимание и оказать помощь только одному из них.