Она подумала об Аделине, с которой виделась накануне, впервые после визита Банкрофтов. Аделина тоже куксилась, растеряв былую живость, целыми днями бродила по светлым гулким комнатам, и ничто ее больше в них не интересовало: ни смелые полотна, ни причудливые скульптуры, ни стопки книг. Джулиан уехал в Венецию вместе со Стивеном. Джордж получил грант в Оксфорде для написания какого-то экономического исследования. О Френсис Лотти не решалась спрашивать. А вскоре и Аделина тоже уедет. Она то и дело повторяла, словно уверяя саму себя, что терпеть не может Англию зимой. Она собиралась на юг Франции, на виллу друзей в Провансе. Там она будет сидеть, пить дешевое вино и наблюдать за течением жизни. Это будет чудесный отпуск, говорила Аделина. Но голос ее звучал так, будто это не было ни чудесным, ни отпуском.
– Обязательно приезжай, – говорила она Лотти, которая делала вид, что ей все равно. – Я буду одна, Лотти. Ты должна меня навестить.
Они медленно вышли на террасу и приблизились к фреске. Там она очень нежно взяла Лотти за руку. На этот раз девушка не отпрянула.
В ушах у нее стоял такой гул, что она едва услышала, что сказала Аделина:
– Все будет хорошо, моя дорогая девочка. Просто верь.
– Я не верю в Бога. – Она сама не поняла, почему эти слова прозвучали с такой горечью.
– А я говорю не о Боге. Я просто верю тому, что иногда судьба готовит нам будущее, которое мы даже не можем представить. И чтобы помочь ей, мы просто должны верить в хорошее.
Твердая решимость Лотти чуть-чуть пошатнулась, девушка с трудом сглотнула и отвернулась, избегая пристального взгляда Аделины. Но теперь оказалось, что она смотрит прямо на фреску с двумя уличающими фигурами, и лицо ее исказили разочарование и гнев.
– Я не верю в судьбу. Я вообще ни во что не верю. Как может судьба заботиться о нас, если… если она специально все так запутывает? Ерунда, Аделина. Выдумки и вздор. Все происходит само собой. Люди, события случайно сталкиваются, затем время бежит дальше и оставляет нас самих выкарабкиваться из хаоса.
Аделина застыла на несколько секунд. Потом подняла руку и медленно погладила Лотти по волосам. Она молчала, словно решала, стоит ли говорить.
– Если он предназначен для тебя, он обязательно вернется.
Лотти отпрянула, слегка дернув плечом:
– Вы говорите совсем как миссис Холден с ее дурацкой яблочной кожурой.
– Ты должна оставаться верной своим чувствам.
– А что делать, если мои чувства не имеют ни малейшего значения во всей этой истории?
Аделина нахмурилась, растерявшись.
– Твои чувства – это самое важное, Лотти.
– О, я, пожалуй, пойду. – Лотти, сглотнув слезы, схватила пальто и, не обращая внимания на женщину, оставшуюся на террасе, быстро прошла по дому и оказалась на подъездной аллее.
На следующий день, когда она сожалела, что сорвалась, пришло письмо. В нем Аделина ни словом не обмолвилась о вчерашнем, просто сообщила адрес, где ее можно найти во Франции. Она просила Лотти не пропадать, а также написала, что единственный настоящий грех – пытаться быть тем, кем ты не являешься: «Есть утешение в сознании того, что ты осталась верна себе, Лотти. Поверь мне». Подпись в конце была необычной: «Друг».
Лотти чувствовала письмо в своем кармане, пока сидела, наблюдая за Джо, украшавшим капот «даймлера» белыми ленточками. Она сама не понимала, зачем таскала письмо с собой: возможно, мысль, что у нее есть союзник, дарила ей хоть какое-то утешение. Аделина была единственной, с кем она могла поговорить. Джо она слушала, как слушают муху, жужжащую в комнате: равнодушно, иногда с легким раздражением. Селия держалась с ней вполне дружелюбно, но обе девушки не искали общения и не старались его продлить.
Был еще Гай, смущенное, несчастное лицо которого так и стояло перед глазами, чьи руки, кожа, дыхание заполнили все ее мысли. Ей невыносимо было находиться рядом с ним, и они не обменялись ни словом с той последней встречи в пляжном домике несколько недель тому назад. Она вовсе не сердилась на него, хотя причин гневаться было много. Они не разговаривали потому, что, если бы он стал ее упрашивать, она могла бы дать слабину. А если бы он все же захотел быть с ней, даже после всего, что случилось, она знала, что не смогла бы любить его по-прежнему. Разве можно любить мужчину, готового покинуть Селию в таком состоянии?
Когда Селия сообщила ей о своей беременности, он ничего еще не знал, но сейчас наверняка знает. Он перестал ходить за ней по пятам, перестал оставлять записочки в тех местах, где она могла на них наткнуться, – полоски бумаги с карандашными каракулями, которые буквально вопили: «ПОГОВОРИ СО МНОЙ!!» Она всегда держалась поблизости от миссис Холден, чтобы не оставаться с ним наедине. Поначалу он ничего не понимал. Теперь наверняка понимает: Селия уже рассказала то, что собиралась рассказать, и он больше не смотрел в сторону Лотти, даже отворачивал при любой встрече непроницаемое, безрадостное лицо, чтобы не видеть, насколько она несчастна, и самому не выдать своего горя.
Она старалась не думать, что все могло бы сложиться иначе. Как бы больно это ни было, она смогла бы жестоко поступить с Селией, пока у той все еще был шанс найти себе кого-то. Но разве могла она навлечь на нее позор сейчас? Навлечь позор на все семейство, которое когда-то ее спасло? В иные дни она сердилась на него безмерно: все никак не могла поверить, что Гай разделял с Селией такую близость, чувствовал с ней то же самое. Ведь на всем белом свете только они двое могли это испытывать, только им двоим удалось заглянуть в ту тайну. Они подходили друг другу как перчатки, – он сам так сказал. И вот теперь ее предали.
– Почему? – успел прошептать он как-то раз, когда они вдвоем остались на кухне. – Что я сделал?
– Не мне о том говорить, – ответила она и внутренне содрогнулась, заметив ярость и непонимание на его лице. Но она знала, что должна оставаться холодной. Только так она сможет выдержать все это.
– Тебя подвезти домой, Лотти?
Джо заглянул в окошко, положив руку на крышу. Оживленный, веселый, раскованный, оттого что в кои-то веки попал в свою стихию.
– Но в конце дороги тебе лучше выйти. Миссис Холден наверняка захочет, чтобы машина подкатила пустой.
Лотти вымученно улыбнулась и прикрыла глаза, слушая, как хлопнула дверца и тихо заурчал мотор, когда Джо повернул ключ зажигания.
Осталось всего несколько часов, сказала она себе, чуть крепче сжимая письмо в кулаке.
Всего несколько часов.
* * *
Все невесты красивы, как говорят, но Сьюзен Холден не сомневалась, что таких красавиц, как ее Селия, Мерхем не видел уже давно. В трехслойной вуали и платье на атласе, точно подогнанном под миниатюрную фигурку, она разбила в пух и прах прошлогодние старания Мириам Ансти и Люсинды Перри. Даже миссис Чилтон, в свое время восхищавшаяся весьма смелым ансамблем фиолетового цвета, в котором Люсинда Перри уехала после свадьбы, согласилась с этим.