Наконец Джимми высказал то, что давно созрело в его голове. Наконец-то высказал!
Синтия издала иронический смешок и, бросив на мужа колючий взгляд, спокойным голосом произнесла:
— Да, ты абсолютно прав. Мне не следовало выходить за тебя замуж.
Долю секунды Джимми казалось, что сейчас он набросится на жену с кулаками, вонзит ей нож прямо в сердце, и никто не осудит его за это. Но он лишь крепче сжал кулаки.
— Возможно, ты и права. Но знаешь, Синтия, никто на свете не сможет дать тебе того, что ты хочешь, потому что тебе все равно будет мало. Ты все хочешь, хочешь, хочешь, хочешь… Как только ты что-нибудь получаешь, ты сразу же теряешь к этому всякий интерес и начинаешь хотеть чего-то другого. Ну, теперь ты знаешь, что к чему. Я пойду ужинать.
Муж никогда прежде не разговаривал с ней так — ни разу с тех пор, как она положила глаз на Джеймса. Синтии ужасно хотелось заставить его заткнуться, сделать так, чтобы он никогда больше не осмелился говорить в таком тоне. Но она оказалась в ловушке в этом доме. Она замужем. У нее от Джеймса ребенок. А еще… Еще Синтия чувствовала, что снова беременна. Какой ужас!
— Какого черта, Синтия! Взбодрись, девочка моя!
Мэри Каллахан смотрела на застывшее, хмурое лицо дочери и с трудом подавляла в себе желание хорошенько ее встряхнуть. Откуда это у нее, мать ума не могла приложить. Синтия смотрела свысока на окружающих с тех пор, как научилась самостоятельно сидеть.
Габби, благослови ее Боже, была полной противоположностью матери. Она похожа на маленького ангела с ореолом светлых волос и большими голубыми глазами. Милая, красивая девочка. Мэри знала, что от матери бедное дитя не получит той любви, которой в свое время была окружена маленькая Синтия. Мэри давным-давно смирилась с мыслью, что дочь, несмотря на все ее достоинства, напрочь лишена способности любить. Ей было искренне жаль бедолагу, которого Синтия поймала в свои сети и до сих пор крепко держала за одно место… Мэри не выступала поборницей семейного насилия по отношению к женщинам, но если существуют ситуации, когда насилие оправдано, так это в случае с Джимми и Синтией. Ее дочь бессовестно ограбила бедолагу, а этот дурачок все ей прощает.
Мэри огляделась. Конечно, не все тут идеально, далеко не идеально: вещи раскиданы, мебель отнюдь не новая, но в комнатах относительно чисто, к тому же пожилая женщина свято верила, что дом — это место, в котором живут, а не чертова выставка, которую демонстрируют случайным посетителям. Дом Синтии — не дом, а прямо-таки экспозиция. Такое чувство, что она каждую минуту ждет приезда особы королевской крови. Дом дочери походил на библиотеку. Невольно возникало желание говорить шепотом и ходить на цыпочках, словно за любой шум тебя могут оштрафовать.
Мэри мысленно грустно покачала головой. Ее дочь никогда не будет счастлива. Она просто не создана для счастья. Но это не значит, что из-за странностей матери маленькая Габриела должна страдать, особенно в Рождество.
Повернувшись к внучке, бабушка радостно предложила:
— Габби, пойдем, посмотрим, что тебе Санта подарил!
Девочка, явно нервничая, побежала к бабушке. Она словно ожидала, что мама гневно остановит ее и прочтет нотацию на тему, как должны вести себя маленькие благовоспитанные девочки.
Мэри Каллахан души не чаяла во внучке. Маленькое чудо! Драгоценная как золото и красивая как картинка. А еще у малышки миленький характер. Как Синтии удалось родить на свет такого замечательного ребенка, Мэри не могла понять. Бабушка ежедневно молилась Богу, прося Создателя, чтобы Синтия не разрушила личность девочки постоянными придирками.
Габби сидела перед пластмассовой елкой. Ее глазки светились счастьем. Она любила этот дом, любила разноцветные гирлянды, развешанные по стенам, любила даже сигаретный дым, которым пропахло все в доме. Девочка любила все, хоть как-то связанное с бабушкой Мэри. Она не страдала от постоянного шума, создаваемого включенным телевизором, радио в кухне и магнитофонами у соседей. Ни с чем не сравнимая мешанина запахов и звуков. В доме всегда было полным-полно людей. Они смеялись, а если и спорили, то без злости, не то что у нее дома. Иногда мама оставляла ее с бабушкой, и на подсознательном уровне ребенок понимал, что отговорки матери не совсем соответствуют истине, но для Габриелы Тейлор куда важнее был сам факт пребывания в гостях у бабушки.
Мэри Каллахан последовала за дочерью, в очередной раз удивляясь себе. Зачем начинать спор, в котором она все равно не сможет переубедить дочь?
— Синтия! Ты хотя бы представляешь, насколько тебе повезло? Муж тебя обожает. Он бы преподнес тебе луну, если бы только это было в его силах. А ты ходишь с таким видом, словно выехала на выходные на море в Маргит, а погода неожиданно испортилась. В чем дело?
Синтия в гневе стиснула зубы.
— Успокойся, мама! Ты и половины всего не знаешь.
— Тогда расскажи, дитя мое, — попросила Мэри. — Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь.
Синтии ужасно хотелось броситься матери на грудь и расплакаться. Она знала, что, несмотря на все, что между ними было, мать с распростертыми объятиями примет ее, окружит любовью и заботой. Но Синтия просто не могла признаться кому-либо, даже матери, в том, что потерпела неудачу, совершила ужасную ошибку, выйдя замуж за мужчину, которого никогда не любила. Она хотела от него лишь так называемого «достойного уровня жизни». Теперь Синтия не испытывала к мужу не то что душевной теплоты, даже элементарного уважения. Он очень ее подвел, и молодая женщина со страхом смотрела в будущее.
Хуже всего то, что мать считает ее переживания не более чем капризом. Они все любят Джеймса. Мэри думает, что муж Синтии святой хотя бы потому, что мирится со всеми ее причудами. Синтию это очень нервировало. Родня совсем не уважала ее желания добиться для себя достойной жизни. Джеймс Тейлор обещал своей невесте обеспечить ей безбедное существование, но нарушил слово. По крайней мере, так казалось Синтии.
Вместо того чтобы расплакаться, она деланно улыбнулась.
— Нечего рассказывать, мама. Я просто устала.
Мэри Каллахан печально улыбнулась.
— Ты снова забеременела?
Опустив глаза, Синтия утвердительно кивнула:
— Да. Не повезло.
Мэри обняла дочь, но та не ответила на ее объятия.
— В этом и заключается смысл жизни, доченька! Надо рожать детей и жить счастливо. Миллионы женщин во всем мире делают это ежедневно. — Пожилая женщина рассмеялась и добродушно добавила: — Твои первые роды прошли на удивление легко.
Синтия равнодушно пожала плечами.
— Возможно, это и так, мама, но я хочу большего. Я не подписывалась на дешевую счастливую жизнь. Спасибо, но такого мне не надо.
Мать обиделась, так как понимала, что Синтия намекает на нее. Унизительно осознавать, что старшая дочь презирает родителей за то, что, по ее мнению, они недостаточно богаты и влиятельны. У Мэри чесались руки отвесить Синтии оплеуху, но она знала, что это бесполезно. Это даст обманчивое чувство восстановленной справедливости, но в результате она долго не сможет видеться с внучкой — до тех пор, пока Синтии в очередной раз не понадобится избавиться от Габби.