Недоумение и чувство обиды уступили место гневу. Не думает ли он, что может запросто приходить и уходить, когда ему захочется? А может, я ему надоела? Неужели он встретил кого-то в Веллингтоне? Да… Наверное, любовницу.
Здравый смысл и знание его характера убеждали Блайт в абсурдности подобных умозаключений. В конце концов, в чью дверь он постучал первым делом, едва вернувшись из Веллингтона? И поцеловал ее довольно нежно. Если бы у него был телефон, Блайт могла бы ему позвонить и потребовать объяснений. Было что-то смешное в манере Джаса держаться на расстоянии от внешнего мира, от всех жителей планеты — от всех, кроме нее.
Блайт решила, что это делает ей честь. Внезапно, словно червь, грызущий сердцевину цветущей розы, ей в голову просочилась отвратительная мысль. Блайт вспомнила, как Джас, поцеловав ее впервые, грубо спросил: «Вам хочется, чтобы вами пользовались?».
Она постоянно провоцировала Джаса, пока он наконец не признался, что ревнует. По большому счету, повода для ревности она не давала, но, видимо, Джасу было достаточно малости. И вот она загнала его в угол, бросив нахальный и решительный вызов его мужскому естеству, практически заставив Джаса заняться с ней любовью.
Блайт мечтательно закрыла глаза, припоминая их первую ночь: нежные, но настойчивые ласки Джаса, свой страх и возбуждение и, наконец, взрыв эмоций, вылившийся в восхитительный экстаз.
Итак, он дал мне то, что я просила. А ведь я действительно сама затеяла эту игру, ужаснулась Блайт, и ей стало стыдно. Я, и только я во всем виновата: в том, что он меня использовал, не желая связывать себя прочными отношениями, в том, что лег со мной в постель, не испытывая любви, в том, что не желает знакомиться с моими родственниками. Это я игнорировала любое, даже самое прозрачное предостережение. Джасу надо было родиться сверхчеловеком, чтобы успешно отражать постоянные атаки и заигрывания красивой девушки. А ведь он предупреждал, что близкие отношения чреваты для меня опасностью.
Глаза Блайт остановились на портрете бабушки. Интересно, подумала она, что бы сделала бабушка, как повела бы себя на моем месте? В те времена добрачный секс был постыдным делом. Но, может быть, и люди вели себя иначе. Если бы я не вступила в интимные отношения с Джасом, возможно, и не было бы сейчас той разрывающей душу тоски, той тупой боли в моем маленьком разбитом сердечке.
После того как за детьми приехали соскучившиеся родители, и домик Блайт опустел, лишь гордость и обида удержали ее от опрометчивого поступка. А ведь ей так хотелось броситься бегом по тропинке к соседнему коттеджу и упасть в крепкие объятия Джаса! Вместо этого Блайт занялась уборкой, а потом отправилась на пляж.
Рано или поздно он придет. И она не ошиблась.
Когда Джас подошел к ней вплотную, Блайт лишь сурово на него взглянула, зато он наклонился и поцеловал ее в щеку. Она не стала шарахаться, но и не поцеловала в ответ.
— Ты на меня сердишься? — шепнул Джас.
— Нет.
Она говорила правду, гнев давно прошел. Теперь Блайт не терпелось засыпать Джаса вопросами, но она так боялась ответов!
— Тогда давай прогуляемся, — предложил он и протянул ей руку.
Блайт подумала, прежде чем принять ее.
— Виделся с отцом? — спросила она.
— Да.
— Ну и как прошла встреча?
— Ни он, ни я не получили удовольствия. А вообще я не хотел бы говорить об этом.
— А о чем, черт возьми, ты хочешь со мной говорить? Кроме, разумеется, математики!
— Я знал, что тебе скоро надоест меня слушать…
— Неужели не понятно: ты же никогда нормально со мной не говоришь! Я имею в виду, что ты вообще не говоришь о чем-либо, кроме своей математики.
— Почему же? Мы беседуем о многих вещах, — возразил Джас. — О твоих цветах, например. О музыке…
— Это все не то! Я хочу говорить о жизни! — настаивала Блайт.
— Но я же описал тебе картину моего «счастливого» детства. — В его голосе послышалась горькая усмешка. — До тебя этого не слышал никто. Чего же тебе еще надо?
Твоей любви! — чуть не выкрикнула Блайт.
Иногда ей казалось, что Джас ее любит, хотя он ни разу не говорил ей об этом. Но ведь он вообще не многословен. Если даже он и любит ее, будет ли она счастлива с человеком, который терпеть не может детей?
В мире полным-полно счастливых бездетных пар. Блайт это прекрасно знала, только ей не хотелось пополнять их ряды. Тем более она была просто без ума от своих племянников. Она и представить не могла, как будет жить без своей шумной дружной семьи. Оторвать ее от родных — значило срубить молодое цветущее дерево, нарушить неписаные законы природы. Неужели Джас ждет от нее такой жертвы? Зачем он пытается изолировать ее от окружающих? Зачем хочет запереть навсегда в своем тесном мирке?
Ну и самомнение! — подумала Блайт. Как я могу быть уверена, что Джас хочет создать со мной семью, когда ему никогда не приходило в голову даже намекнуть о глубине своих чувств? Какое он имеет право обижать меня своим нежеланием возиться с детьми, которые дороги мне, но не ему?
Блайт не могла найти ответов на свои вопросы. Чего она хочет от Джаса? Ответа опять нет… Впрочем, она могла бы попросить у него всегда быть рядом, но он наверняка не выполнит просьбу.
Он притянул Блайт к себе и приподнял ее лицо, вглядываясь в тревожные глаза.
— В любом случае, — сказал он, — разговоры нам ни к чему. Могу предложить более интересное занятие.
Его поцелуй хоть и был нежным, все же имел привкус принуждения, но вскоре Блайт поймала себя на том, что отвечает со всей любовью и нежностью, на которые способна. Ласки Джаса постепенно отвлекли ее от неприятных подозрений, и Блайт стала целовать его так страстно, словно они находились в разлуке вечность.
Неохотно оторвавшись от ее ласковых губ, Джас глубоко и с облегчением вздохнул.
— Я так долго тебя не видел!
— А кто тебе мешал?
Блайт почувствовала, как он отдаляется, прежде чем Джас по-настоящему отпрянул. Она снова увидела отрешенное выражение его лица и мысленно прокляла себя за бестактность. Надо было действовать, и действовать немедленно.
— Ты боишься детей? — спросила она напрямую.
Он заморгал, делая вид, будто что-то попало ему в глаз.
— Так как же? — повторила Блайт.
— Почему ты решила, что я должен их бояться? — осторожно осведомился Джас.
— Не заметила, чтобы ты рвался с ними пообщаться. Они такие же люди, как я и ты. Ты должен радоваться, когда вокруг столько маленьких доверчивых существ.
— Радоваться?! — вскричал он. — Замолчи!
Блайт была в шоке. Задыхаясь от обиды, она нашла в себе силы ответить:
— Да как ты смеешь грубить мне?! Что я такого сказала?