– Садись, пожалуйста, – пригласил Искендер и быстро представил всю компанию, за исключением Эсмы.
Они заказали еду: хумус [12] , баба гануш [13] , кебаб, фалафель [14] . Искендер наполнил тарелку гостя, хотя в этом, как оказалось, не было надобности: тот ел мало, как птичка. Все остальные, глядя на него, тоже умерили свои аппетиты, включая обжору Сонни.
Когда подали чай, Оратор заговорил. Голос у него был тонкий и пронзительный, каждую минуту он, подобно волне, то возвышался, то снова падал. Оратор говорил так гладко, что можно было подумать, будто он считывает свою речь с невидимой шпаргалки. Он охарактеризовал различные стадии капитализма. Заявил, что человечество вплотную приблизилось к Судному дню. «Мы дошли до самого края, – сказал он. – Близок тот день, когда прогнивший режим низвергнется в пропасть». Молодежь сегодня намеренно одурманивают наркотиками, чтобы она сохраняла покорность системе, утверждал Оратор. Потоки наркотиков, циркулирующие по всему миру, в значительной степени регулируются политиками. Для того чтобы держать молодежь в плену иллюзий, придумываются новые идеологии. Эти идеологии, всякого рода современные «измы», например феминизм, – те же самые наркотики. В лучшем случае снотворные таблетки.
– У меня есть тетя-феминистка, – вставил Сонни, недовольный тем, что ему не удалось до отказа набить брюхо. – Волосы у нее короткие, как у пацана. И она всегда ходит в брюках.
– От феминизма не больше пользы, чем от снеговика в Сахаре, – заявил Оратор. – И знаете почему?
– Потому что все феминистки становятся уродинами, – ответил Сонни. – Они даже ноги перестают брить. Противно смотреть на их мохнатые лапы.
Мальчишки захихикали, а Эсма сердито округлила глаза. Один Искендер продолжал смотреть на Оратора. Взгляды их встретились, и в них мелькнуло понимание. Оба были выше подобных ребяческих шуточек.
– Да, наш друг прав, – изрек Оратор. – Феминизм противоречит женской природе. Он лишает женщину привлекательности. Но это следствие, а не результат. А я спрашивал, почему он бесполезен для таких, как мы.
– Потому что феминизм – это западная выдумка, – ответил Искендер. – А нам их проблемы пофиг. Своих хватает.
Аладдин, подошедший к их столу с подносом, услышал эти слова и подозрительно вскинул бровь. Искендер моментально догадался, что Аладдин знает Оратора и относится к нему неодобрительно. «От таких пустобрехов, как этот, одни проблемы, – было написано на лице у хозяина кафе. – Забьет мальчишкам головы всякой ерундой, и они потом натворят дел». Оратор, словно ощутив исходившие от Аладдина волны неприязни, умолк и не произнес ни слова, пока хозяин кафе ставил на стол чайник и чашки.
– Отличный ответ, – одобрительно сверкнув глазами, заявил Оратор, когда Алладин отошел прочь. – Феминизм – это их ответ на их проблемы. Очень неубедительный ответ, надо сказать. Разве можно вычерпать озеро ложкой? Феминизм эффективен ничуть не более. Если западная цивилизация утратила семейные ценности и уважение к женщине, кучка визгливых активисток вряд ли что-нибудь изменит.
Эсма тихонько фыркнула. Искендер украдкой бросил на нее испепеляющий взгляд. Она едва заметно кивнула, показывая, что сознает свою вину.
– Смотри у меня, – одними губами прошептал Искендер.
Если Оратор и заметил их безмолвный разговор, то не подал виду.
– На Западе люди пребывают в растерянности, – продолжал он витийствовать. – Они не в состоянии отличить счастье от свободы, а свободу от вседозволенности, и в этом их беда. В отличие от них мы уважительно относимся к нашим женщинам, матерям, женам и сестрам. Мы не заставляем их носить наряды, пригодные только для куклы Барби. На Западе мода – это мощная индустрия. Огромное количество предприятий производят косметику, одежду, обувь и всякие женские штучки. А про анорексию вы слышали?
Парни отрицательно замотали головами.
– Это болезнь, которая развивается у женщин, желающих похудеть. Бедняги всю жизнь сидят на диете. А если все-таки что-нибудь съедят, вызывают у себя рвоту. Каждый год десятки женщин в Европе и США попадают в больницу с диагнозом «анорексия». Они превращают себя в скелеты, но им все равно кажется, что они слишком жирные. Братья, не будем забывать, что в эту самую минуту дети в Азии, Африке и на Среднем Востоке умирают от голода, – возвысил голос Оратор. – Они были бы рады куску черного хлеба. Ни разу в жизни они не пробовали ни конфет, ни сладостей. И в то время, когда люди в третьем мире голодают, на Западе женщины выблевывают шоколадные пирожные в туалетах шикарных ресторанов.
Индустрия вооружения и индустрия красоты – вот две главные отрасли западной промышленности. При помощи индустрии вооружения воротилы современного мира убивают людей, держат их в подчинении и страхе. Но индустрия красоты ничуть не меньшее зло. Все эти модные журналы, сногсшибательные платья, женоподобные мужчины и мужеподобные женщины отвлекают людей от реальных проблем. Индустрия красоты помогает манипулировать общественным сознанием.
Все внимали Оратору в благоговейном молчании. Эсма, едва дыша, изучала собственные ногти. Ей хотелось бы, чтобы Искендер слегка разрядил атмосферу. Похлопал бы Оратора по плечу, сказал, что не стоит так переживать. Отпустил бы какую-нибудь шуточку. Заставил бы всех засмеяться. Она знала, у него хватит на это и смелости, и чувства юмора. Но, взглянув в лицо Искендера, она поняла, что на этот раз он не намерен шутить.
– Алекс, может, закажем еще чаю? – осмелилась она подать голос. – От этих разговоров у меня пересохло в горле.
Оратор взглянул на часы:
– Мне пора. Было приятно познакомиться с вами.
Он встал и повернулся к Искендеру:
– Почему она называет тебя Алекс?
– Это моя сестра. Не обращай на нее внимания. Меня все так называют. Алекс – это сокращенное от…
– Разве «Алекс» – это сокращенное от «Искендер»? – перебил Оратор. – Нет, и ты сам это знаешь, брат. Неужели мы откажемся от наших имен и возьмем другие, более удобные для англичан? Неужели мы будем под них подделываться? Нет, есть другой путь. Заставь всех выучить твое полное имя и произносить его с уважением.
И он ушел, провожаемый смущенным молчанием.
Искендер первым вскочил на ноги:
– Ребята, я провожу Эсму домой и вернусь.
– Но я вовсе не хочу домой, – возразила Эсма.
Но Искендер уже шагал к выходу.
– Давай пошевеливайся. Долго тебя ждать?
Эсма неохотно повиновалась. Когда они вышли на улицу, она воскликнула:
– До чего отвратный тип! Просто мистер Аппити, севший на своего любимого конька.