После тяжелого утреннего разговора она все же позвонила нужному человеку, Светка вряд ли догадывалась об этом, вся в трансе, убежала в свою комнату.
— Ваня, скажи, пусть отпустят этого парня Малышева во второй половине дня. И не очень работают с ним.
— Люба, ты соображаешь, который час?
— А то нет? Прикажи, Ваня. У меня тут такие истерики!..
— Да ну тебя на хрен, Люба! То одно, то другое! Он же на пятнадцать суток должен загреметь, ты сама этого хотела.
— А теперь перехотела. Светка сказала, что убьет меня, если с ним…
— Светка запала на него? Ну и радуйся.
— Вань, если твои сыновья свяжутся с бандитскими девками, ты будешь радоваться, а? Эти люди много чего красивого обещают, думаешь, твои особенные, устоят? А что потом бывает, тебе совсем не известно, да?
— Надеюсь, с моими парнями этого не случится.
— Я тоже надеялась. Но увы… Скажи, чтобы во второй половине дня отпустили Малышева. Ну а если у тебя проблемы возникнут, Ваня, я помогу.
— С тобой приятно говорить, Люба… Ладно, сделаю, как скажешь.
— В память Игоря.
— Именно. Слушай, Люба, на Малышева у меня нет никаких данных. С чего ты взяла, что он плохой парень? Если Светка влюбилась в него, так, может…
— Не может, Ваня. Он бандит, пока что потенциальный, но я не сомневаюсь, что скоро станет реальным.
— Ты уверена?
— На все сто. Но пока освободи его, Светка в трансе.
— Я бы на твоем месте помог ей и ему.
— Будешь на моем месте, я тебе самому помогу, можешь не сомневаться.
— Ладно, Люба, сделаю.
— Спасибо, Ваня.
Днем, управившись с делами на службе, она вернулась домой раньше обычного. Светлану в квартире не застала, минут десять бродила по комнатам, размышляя, взяться ли за приготовление ужина или поискать дочь. С ужином ничего не получалось, хотела сделать яичницу, да яйцо выскользнуло из рук, разбилось на столе. Ну, значит, придется повременить с готовкой. Она надела жакет и решительно вышла из квартиры. Адрес был известен, до дома, где жил Малышев, было метров сто. Четвертый этаж, квартира сорок три. Они там? Наверное, он уже должен был вернуться домой. Ну вот и поговорят серьезно. Она не на шутку разозлилась на Светку и готова была поставить ее перед выбором — или забыть этого бандита, или поселиться у него. Готова была лишиться единственного родного человека, но лучше уж сразу, чем жить и понимать — родной человек предает ее и память своего отца.
На четвертый этаж поднялась по грязной лестнице, стены были исписаны матерными выражениями, и воняло сильно какой-то тухлятиной. Подумала: и куда только дворники смотрят? Никто работать не хочет! На четвертом этаже остановилась, перевела дух и уверенно нажала копку звонка. Через полминуты за дверью послышались тяжелые шаги, кто-то разглядывал ее в «глазок», а потом дверь открылась, и она увидела небритого мужика, явно поддатого. На вид ему было лет сорок пять, а может, и больше. Короткая бородка, усы, темные глаза смотрели тускло, седеющие волосы всклокочены, мешковатый спортивный костюм как будто на вешалке висел.
— Добрый день, — холодно сказала она. — Я Воронина, мать Светланы.
— Добрый вечер, — с усмешкой ответил хозяин. — Слышал про вас много… хорошего. Простите, вы с какой целью? В гости или опять кого-то арестовать хотите?
— Перестаньте паясничать, Малышев! — жестко ответила она. — Может, пригласите войти?
— Как могу отказать госпоже прокурору? Входите. — Он посторонился, пропуская ее в прихожую. — Меня зовут Владимир Сергеевич, пожалуйста, проходите на кухню.
В квартире, как ни странно, было чисто и… уютно. Кухня, такая же как в ее квартире, тоже была уютной, плита сверкала белизной, мойка из нержавейки тоже блестела, и грязной посуды в ней не было. Подумалось даже: а не Светка ли здесь убиралась? Тогда… не стоит предъявлять дочке ультиматум, ее решение несложно предугадать. На столе стояла на треть опорожненная бутылка водки, аккуратно нарезанный соленый огурец и пластинки бекона на тарелке. Этот опустившийся пьяница был явным эстетом.
— Где они? — спросила, хотя уже знала, он в квартире один.
— Ушли примерно час назад.
— А вы, значит, пьете в одиночку?
— Это не запрещено законом, к тому же есть весьма уважительная причина. Хотите рюмочку? По-моему, и у вас есть причина, с прямо противоположным знаком.
— Спасибо, нет. Чем водку пить, лучше бы воспитанием сына занялись, Малышев!
— Владимир Сергеевич, если не сложно. Ну, как хотите, а я, пожалуй, выпью. — Он наполнил хрустальную рюмку, выпил, сунул в рот четвертинку огурца и внимательно посмотрел на нее. — Так вот, Любовь Георгиевна, сыну меня замечательный и воспитывать его нет нужды. До института, правда, не созрел, но все у него впереди. Отслужит в армии, а там и поступит. И дочь у вас — умница, о том, что красавица, и говорить не стоит. Они прекрасная пара, верно?
«Он еще рассуждает! — со злостью подумала она. — Спившийся дегенерат!»
— Они вообще не пара! У меня к вам убедительная просьба — повлияйте на сына с тем, чтобы он забыл о Светлане раз и навсегда! Я настоятельно прошу вас об этом!
Малышев задумчиво склонил голову и после недолгой паузы сказал как бы себе самому:
— Ну зачем же огорчать девушку? А что касается — пара, не пара… Я ничего не имею против того, чтобы Саша встречался со Светланой.
— Да кто вы такой?! — крикнула она, не в силах сдерживать свою злость.
— Позвольте представиться. — Малышев поднялся, учтиво поклонился: — Дворянин в десятом колене, правнук известного московского мецената Малышева, внук большевика Малышева, расстрелянного в тридцать седьмом, сын академика Малышева, сподвижника Курчатова, но вам все это вряд ли известно… госпожа прокурор от сохи. Разумеется, это относится только к вам и ни в коей мере — к вашей прекрасной дочери.
Она с минуту молчала, не зная, что ответить. Дворяне они, видите ли! Нищие, связаны с бандитами, руководящими самой криминальной дискотекой в округе, но — гордые!
— Я вас предупредила, не поняли — пеняйте на себя… господин дворянин! — жестко сказала она и решительно пошла к выходу.
Шагая по горячему тротуару, она яростно сжимала кулаки. Дворяне они, понимаешь! Нигде не работает, жрет водку в одиночестве, а гонору — ого сколько! Давить таких дворян нужно! Чтобы их мерзкие отпрыски не вязались к приличным девушкам! Каким образом она разлучит эту странную парочку, еще не знала, но уже понимала — это будет сложное и осторожное решение. Чтобы дочь ничего не заподозрила.