Распорядитель игры смерил ее выразительным взглядом, и девица удалилась.
– Прошу извинить, мистер Логан, – учтиво проговорил распорядитель. – Наши девушки так взволнованы вашим приездом…
– Не извиняйтесь, я привык, – широко улыбнулся Ник.
– Мы постараемся, чтобы вам не докучали.
– Пойду-ка я действительно за другой стол, – буркнула Кэт.
– Удачи! – пожелал Ник.
– Не волнуйся, я о себе позабочусь, – ответила Кэт и отошла.
Мгновенно рядом с Ником села какая-то дама с невыразительной внешностью и, взяв сразу две карты, бросила на него пристальный взгляд.
– Вы Ник Логан! – возвестила она таким тоном, словно для него это была большая новость.
– Правильно.
– Я видела все ваши картины.
– А я – все ваши.
– Но я не актриса…
– Очень жаль.
Озадаченная дама отвернулась, а Ник подмигнул банкомету:
– Давайте начинать. Руки чешутся.
Тони Альварес жил в районе Голливудских холмов. Мэтт вел машину по извилистым улицам, пытаясь найти нужный адрес. Отыскав дом, он сделал два круга и только после этого остановил машину выше по улице.
Он немного посидел в машине, обдумывая свои действия. Потом стремительно выпрыгнул из «Бентли» и зашагал вниз, на ходу внимательно изучая живую изгородь, окружавшую участок. Не изгородь, а сущие пустяки. Если Мэтт в чем преуспел, так это в спорте.
– Мама, привет, – поздоровалась Лола, решительно входя в кухню.
– Лючия, дорогая моя! – отозвалась Клодин и обняла свою знаменитую дочь. – Как тебе хорошо без косметики!
– Хочешь сказать, с косметикой я похожа на черта?
– Не говори глупостей, – засмеялась Клодин и захлопотала у плиты. – Я просто говорю, что мне больше нравится без нее. Кожа у тебя прекрасная.
– От тебя досталась.
– Возможно, – просияла Клодин.
– Не «возможно», а точно, мама! Ты же знаешь, кожа у тебя – загляденье. Все подружки тебе завидуют.
– Что это ты сегодня так рано поднялась? – спросила Клодин и шлепнула дочь по руке, когда та попыталась стащить второй ломтик бекона. – На тебя это не похоже.
– Я всегда рано встаю. Иногда еду в спортзал аж к пяти часам – особенно если занята на съемках.
– Садись за стол и перестань таскать куски – аппетит перебьешь, – проворчала Клодин. – Тебе чаю или кофе?
– Обожаю твою стряпню, мама! – мечтательно произнесла Лола. – С детства.
– Да знаю уж… Только затем и приходишь.
– Нет, не только.
– А помнишь, как в начале своей карьеры ты вдруг отощала? Вот я наволновалась-то!
– Мама! Я никогда не была тощей. А похудела я тогда специально – потому что камера килограммов шесть прибавляет, – пояснила дочь. – Ты же не хочешь видеть на экране толстуху, а?
– Ты моя деточка! – с нежностью вздохнула Клодин. – Для меня ты всегда останешься малышкой.
– Правда, мама? – растрогалась Лола. – А я думала, ты Сельму больше любишь.
– Я всех вас люблю одинаково, – наставительно проговорила Клодин, – но к младшим всегда относишься немного по-другому.
– Мама, – осторожно начала Лола, решив, что момент подходящий, – в последнее время я много думала…
– И?
– Я знаю, ты будешь недовольна тем, что я сейчас скажу… Но ведь ты же желаешь мне счастья?
– Конечно, Лючия.
– С карьерой у меня все прекрасно, хотя иногда карьера – не главное. И, по правде говоря, с Мэттом… с Мэттом я несчастлива.
Клодин нахмурилась.
– Но почему?
– Потому что он скучный!
– Мужики все скучные, – возразила Клодин.
– Занятное утверждение…
– Чтобы с ним не было скучно, мужика надо воспитывать. Вот на отца посмотри, – сказала Клодин.
– Вот именно, посмотри!'– язвительно парировала Лола.
– Это как понимать? – Клодин поджала губы.
– Мама, ни для кого не секрет, что папа… что он…
– Лючия, ты это о чем?
– У папы всегда были другие женщины, и ты это прекрасно знаешь, – выпалила Лола.
Клодин ничего не ответила, только с негодованием выложила два блина на тарелку и грохнула ее перед дочерью.
– Мама, прости, – поспешила извиниться Лола. – Но это правда. И все это знают.
– Ешь! – приказала мать.
– В общем, я хотела сказать, что ухожу от Мэтта. Клодин застыла возле стола, уперев руки в бока.
– Насколько я понимаю, счастье в твоем разумении – это вернуться к своему наркоторговцу?
– Тони Альварес не наркоторговец, – ответила Лола. Как же ей надоело его все время защищать! – Он прекрасный режиссер. Им все восхищаются. Спроси хоть Сельму – ей он понравился.
– Да уж, – вздохнула Клодин. – И чем это для нее кончилось?
– Тони в этом не виноват.
– А кто в этом виноват, Лючия?
– Мама, можешь говорить что хочешь, я с тобой ссориться не собираюсь. Просто я подумала, будет лучше, если ты узнаешь это от меня. Думала, ты поймешь… Короче говоря, я развожусь с Мэттом и выхожу замуж за Тони. И я хотела бы получить твое благословение.
Клодин горестно покачала головой.
– Не могу тебе ничего сказать. – Она вздохнула. – Ты сама знаешь, что я на этот счет думаю.
– Мама, мне очень жаль.
– Да, – еще больше помрачнела Клодин. – Мне тоже.
* * *
– Что же вы нас бросили? – с упреком проговорил Джонас, разыскав Кэт за карточным столом. Та выигрывала по-крупному; во всяком случае, перед ней на столе красовалась целая стопка голубых фишек – каждая по двадцать пять долларов.
– Крутая игра! – радостно воскликнула она. – Могла бы так целый день.
– Закругляйся, – приказал Джонас.
– Зачем?
– Мне надо с тобой поговорить.
Она подвинула фишки банкомету, тот обменял их на жетоны соответствующего номинала, которые Кэт сгребла себе в сумочку.
– У меня порядка трех тысяч, – гордо заявила она. – Неплохой улов, а? Азартные игры – это кайф!
– Пошли выпьем кофе, – предложил Джонас. – Пока у тебя это не перешло в болезненную форму.
– Мне это не грозит! А где Эми?
– С Ником.
– А у него там как дела?
– Выигрывает.