Он аккуратно отложил газету и холодно посмотрел на нее.
– Хочешь потрахаться? Первый раз и так принес мне кучу неприятностей.
Какое-то мгновение его слова не доходили. Рафаэлле показалось, что муж шутит.
– Не надо злиться, – сказала она.
– Злиться, милая? – ледяным тоном переспросил он. – А почему я должен злиться?
– Эдди, я…
Не говоря ни слова, он набросился на нее сверху, прижал руки и сорвал ночную рубашку.
Потом грубо до крови укусил сосок. Она закричала от боли.
– Это злит тебя? – хмуро ухмыльнулся он. – Правда, дорогуша? Сначала она слишком испугалась и даже не могла сдвинуться с места, а потом коленом сильно ударила его между ног.
Эдди злобно выругался и скатился с кровати, держась за ушибленное место.
– Корова!
– Я думала, мы хотим позлить друг друга, – невинно сказала она.
– Когда-нибудь я тебя проучу, берегись, сука. Не совсем идеальное начало отношений.
Медовый месяц в Акапулько прошел ужасно. Место оказалось красивым, но все остальное радости не приносило. Весь день Эдди пил, а ночью играл в казино. А Рафаэлла старалась успокоить себя мыслью о будущем ребенке. Когда он появится на свет, муж переменится.
Но в Лондоне стало еще хуже. И когда они переехали на квартиру леди Элизабетты, Рафаэлла уже ненавидела Эдди. Однако выхода из тупика не было.
– Джон-Джон совсем не похож на Эдди, – бестактно заявила Одиль, подбрасывая крестника на коленях. – И на тебя тоже. На кого же он похож? На твою мать? Нет. На отца? Вряд ли… – она хихикнула. – Наверное, на какого-нибудь заезжего матроса, о котором ты забыла рассказать.
– На весь морской торговый флот, – обыденно ответила Рафаэлла, хотя сердце бешено колотилось.
Слава Богу, никто не знает о ночи, проведенной с Крисом Фениксом в автомобиле. Даже Фенелла. Рафаэлла так стыдилась случившегося, что никому не открыла свой секрет. А когда поняла, что беременна, даже не думала, что виновник – Крис Феникс.
Но внешность Джон-Джона сомнений не оставляла. Он рос копией знаменитой рок-звезды. Те же глаза, тот же нос, та же упрямая ухмылка. Даже волосы ершатся, как у Криса.
Господи, какая горькая ирония судьбы!
Одиль обвела взглядом душную гостиную.
– Когда вы переедете на собственную квартиру? – спросила она. – Разве тебе нравится жить со свекровью?
Рафаэлла только пожала плечами:
– Здесь не так уж плохо, да и осталось недолго. Мы постоянно ищем дом.
– Лучше найти его поскорее.
– Согласна.
– Ты слишком худая, – озабоченно сказала Одиль. – У вас все хорошо?
Рафаэлла поднялась и оправила голубое шерстяное платье. Если бы Одиль увидела синяки на ее теле, то тут же поняла бы, как обстоят дела.
– Конечно, я очень счастлива.
– Вот и хорошо, – сказала Одиль и тут же поднялась. – Боже, кажется маленький Джон-Джон написал на меня. Может, переоденешь его?
Рафаэлла взяла ребенка и крепко прижала к себе. Слава Богу, что он не от Эдди. Когда-нибудь все узнают об этом.
Голос Ареты Франклин заполнил дискотеку. Она пела «Уважение». Лучше всех.
На танцплощадке жались парочки. Воздух был прокурен, а шампанское лилось рекой.
– Правда, здесь здорово? – сказал Николз и с гордостью осмотрел дискотеку, оформленную лучшими художниками и осветителями. – Настоящий класс!
– Да, – согласился Бобби.
– Значительно лучше, чем «Чейнсо», – не мог не похвалиться Николз.
Бобби осушил бокал шампанского и кивнул. Он раздумывал над странным предложением Николза Клайна. И весьма неожиданным. Если принять его, то Бобби получит рай земной, плюс луну и звезды. Николз недаром сказал, что лучшего контракта быть не может.
Конечно, Бобби отказался. Он был вынужден сделать это, потому что имел обязательства перед «Блю кадиллак».
– Мы все решим, – получив отказ, Николз даже не расстроился. – Мои партнеры по компании грамзаписи и клубу – настоящие джентльмены. Кроме того, они деловые люди и помогут тебе откупиться от Ситроэна, только согласись.
– Мне нужно подумать. Больше Бобби ничего не сказал.
А теперь Николз разыгрывал роль щедрого хозяина, стараясь исполнить любое желание гостя. Он то и дело подсовывал ему то одну девушку, то другую.
– Этот парень был подлецом. Им и останется, – раздраженно пробормотал Рокет. – Пора смываться. А как ты, Бобби?
– Конечно, я иду с тобой.
Но они опоздали. Подоспели телевизионщики, и Николз сказал:
– Ребята, сделайте одолжение во имя добрых старых времен. Скажите всему миру, что мой клуб – самый лучший. Хорошо?
Николз прилично вспотел в черных кожаных брюках и розовой рубашке. На шее висели многочисленные золотые цепочки. Поседевшие кудри были выкрашены в яркий каштановый цвет и распрямлены. Орлиный нос уже не украшал бывшего босса «Чейнсо». Косметическая операция прошла удачно. В свои сорок семь он остался кобелем, хотя поменял шлюшек на потрепанную блондинку-англичанку. Говорила она как простолюдинка, но у нее была потрясающая грудь.
– Познакомьтесь с Памми, – с гордостью представил ее он. – Мы помолвлены.
Памми Бузер собиралась стать фотографом, а раньше практиковала как нагая модель. Она всегда была неудачницей и дешевкой. Стоило Николзу отвернуться, как она тут же бросалась на первого попавшегося мужчину, если считала, что он может принести ей выгоду.
Николзу эта дамочка нравилась. Он искренне считал, что нашел классную английскую шлюху с мозгами. Она называла себя писательницей, но накропала лишь одну порнографическую статью о мужчинах-проститутках для дешевого девичьего журнала. В свое время она спала с женщинами, мужчинами, с теми и другими вместе, увлекалась садомазохизмом, водным спортом, а теперь решила создать книгу обо всем этом. Но, на свою беду, писать Памми не умела. К счастью, Николз оплачивал все ее счета.
Сегодня она никак не могла решить, за кого лучше взяться: за Бобби или Рокета. Наконец, Памми остановилась на Рокете, ибо звезды экрана всегда привлекают больше, нежели певцы.
Когда у Бобби брали интервью, дамочка прошептала на ухо Рокету:
– Я не принадлежу Николзу.
Но ему-то было плевать. Писклявого голоска этой красотки достаточно, чтобы отвадить любого мужчину. Кроме того, она прошла суровую жизненную школу.
– Отвали, – тихо предупредил Рокет. – Подержанных не берем.
– Очаровательно! – парировала она.
Рокет уничтожил ее взглядом, а потом всем своим видом продемонстрировал Бобби, что пора уносить ноги.