Эту речь я успела толкнуть в лифте, пока мы поднимались на мой этаж. Клименко слушал молча, постоянно кивая головой, во всем соглашаясь со мной. Мне даже стало жаль его — показалось, что голова его в любой момент может отвалиться.
Мы вошли в квартиру.
— Иди в ванную и раздевайся, — распорядилась я. — Возьми там халат. А о вещах своих сам позаботься. Я не знаю, что с ними надо сделать — постирать или просто посушить. Мне все равно.
— Спасибо.
Клименко ушел в ванную, я переоделась в комнате. И тут мое проклятое воображение нарисовало мне мужчину, раздевающегося всего в нескольких метрах от меня… Но потом я вспомнила о Николае, и желание куда-то пропало. Вот! Теперь я знаю способ бороться с фривольными мыслями, если они не подходят к моменту.
Как только Клименко вышел из ванной, я усадила его на кухне, а сама приступила к расспросам заново. Мне надо было постараться взглянуть на это дело со стороны. Не как непосредственному участнику, а как постороннему наблюдателю. Иногда именно при таком взгляде становится видно, что упущено и за что можно было бы ухватиться.
— Значит, все по порядку. И начни со своего друга. Кто он такой и что собой представляет.
— Игнат? Я же тебе говорил, что мы только вместе в армии служили. Потом, конечно, переписывались и перезванивались, но особо близких отношений не поддерживали. — Олег сидел за столом и прикрывал подолом халата свои голые ноги.
— Как все быстро меняется! Первый раз, мне кажется, ты говорил, что он — твой самый лучший друг. А теперь вот так, значит…
— Хватит придираться к словам. — Клименко посмотрел на чашку, стоявшую на столе. — Угостила бы чаем, что ли, — вдруг попросил он.
— А может, кофе? — безразлично спросила я.
— С удовольствием.
Пришлось варить ему кофе. Ну и себе, конечно, еще чашечку.
— Поехали дальше. Значит, Игнат Хмельницкий просит тебя, чтобы ты продал его камни. Как просит? Он позвонил или письмо написал? Вы ведь, как я понимаю, в разных городах живете. И как он тебе передал брюлики?
— Я сам за ними съездил. В Москву.
— Поподробнее.
— Игнат мне позвонил и попросил об одолжении. Я говорил тебе, что долго не соглашался, потому как это… ну, сама понимаешь… Но он очень просил. Сказал, что будет пролетом в Москве — только на несколько часов, — и сказал, чтобы я к этому времени подъехал. Не смог я ему отказать! — махнул рукой Клименко и замолчал.
— Понятно. Значит, ты поехал в Москву, встретился там с Хмельницким, он отдал тебе бриллианты и попросил продать в Тарасове? Я правильно говорю?
— Да.
— А почему в Тарасове, а не в Москве? Мне кажется, там за них можно было больше получить, — не унималась я.
— Я ведь с большой неохотой взялся за продажу камней. Видишь, я даже в Тарасове не смог их уберечь. А что в Москве было бы? Да и не люблю я этот город. В своем как-то спокойнее.
— И Игнат не был против?
— Нет. Он согласился, чтобы я продал бриллианты в Тарасове.
— Когда вы встречались в Москве, ты никого подозрительного рядом не заметил? — Я с наслаждением подержала на языке глоток кофе, а потом закурила сигарету.
— Да я и не смотрел по сторонам. Что мне, делать нечего? — Клименко возмутился. — Все было отлично. Мы встретились в аэропорту, в кафе. Он аккуратно передал мне камни. Сказал, какая стоимость его устроит. И все. Обещал скоро приехать — как только управится со своими делами.
— Ладно. Оставим это. Ты доехал до Тарасова нормально? Никто подозрительный тебе на глаза не попадался?
— Да нет.
— Хорошо. Что было потом? — Я затушила сигарету.
— Я приехал домой, потом пошел к скупщику.
— Как ты узнал его адрес?
— Мне Игнат сказал, куда можно обратиться.
— Значит, сам Игнат? — переспросила я.
— Конечно. Он не первый раз этим делом занимается. Уже знает и людей, да и вообще. Так что адрес он сам мне дал. Правда, сказал, что в той скупке может не получиться, и тогда я должен был сам искать покупателя.
— Не понимаю. Разве можно браться за дело, в котором совершенно не разбираешься? — покрутила я у виска. — Неужели ты не боялся, что пролетишь, как фанера над Парижем? Я, например, ни за что бы не подписалась на такое.
— Наверное, ты умная, — очень серьезно сказал Клименко. — А я… я просто не смог другу отказать. Мы ведь привыкли, что ради дружбы надо идти на все. Даже на смерть.
— Я и смотрю, Игнат ради дружбы хочет оставить тебя совершенно нищим. Он ведь теперь говорит тебе, чтобы ты все свое имущество продал? Не так ли?
— Это больше всего меня и волнует! — вскочил Олег. — Я не понимаю, как он мог так сказать! Но вижу, что говорил он абсолютно серьезно. Знаешь, мне даже кажется, — зашептал Клименко, — что он способен меня убить. Мы так неприятно поговорили в последний раз… Просто жуть какая-то!
Лицо Олега посерело в один момент. Я даже язык прикусила от такой неожиданности. На самом деле так серьезно? Но разве бывает такое между друзьями? Или я не разбираюсь в дружбе, или они вовсе не друзья. По крайней мере каждый по-разному оценивал связывающие их отношения.
Я поняла, что самая большая для Клименко неприятность в данный момент не то, что бриллианты пропали, а то, что он вдруг от человека, которого считал своим другом, получил такой сюрприз. Хоть Олег и старается не показывать это, вот сейчас оно как бы вылезло наружу.
Да, не повезло парню.
— Ладно. Брось пока переживать. Все будет хорошо. — Я попыталась заставить Клименко улыбнуться.
— Ты правда в это веришь? — Олег смотрел на меня взволнованным взглядом.
— Конечно. Я просто обязана верить. А иначе мне никакого смысла работать нет, — сказала я бодро. — На чем мы там остановились? Давай не отвлекаться и продолжим вспоминать все по порядку. Ты был у скупщика. Он дал согласие купить бриллианты?
— Да. Но я не хотел сразу отдавать ему камни. Впрочем, он сам попросил меня прийти завтра, потому как у него не было нужной суммы наличных денег. Но он предостерег меня, сказал, чтобы я по сторонам посматривал, вдруг кто за мной следить будет. Именно поэтому я заметил того парня, что за мной шел до самого моего дома. И именно поэтому я и высыпал бриллианты в банку с вареньем. Потому как напугался, что с ними может что-то случиться.
— Я не особо наблюдаю здесь логику, но думаю, что, наверное, она была. Только почему в банку? Ладно, забудем, — сама себя остановила я. — Потом что?
— Затем я вышел из дома. А когда вернулся, банки не было. — Олег развел руки в стороны, как часто любил делать.
— И все? После этого тебе больше сказать нечего? — поинтересовалась я. — Может, ты искал их где-нибудь? Или ходил куда?