— О-ой, это не ко мне. Это лучше жену мою спросить. Она у Клавки первая клиентка. Только ее сейчас дома нет. К соседке пошла. Вы на четвертый этаж поднимитесь. Прямо над нами, — уже не растягивая слова, живенько заговорил он, польщенный моей похвалой.

— Что ж, спасибо большое. Извините за беспокойство, — попрощалась я и развернулась к лестнице.

В это время наверху хлопнула дверь и послышались поспешные шаги.

— Это она спускается, — сказал замечательный мужчина, умеющий узнавать свою половину по походке, и, подняв палец кверху, крикнул басом: — Ритуля, ты?

— Аюшки? Иду! — отозвался женский голос.

Я осталась стоять на площадке в ожидании Ритули.

Вниз скатилась этакая розовощекая плюшечка в цветастом платье и, притормозив напротив меня, уставилась на мужа.

— А чевой-то ты в моем халате? — хихикнула она.

— Да дверь торопился открыть, — отмахнулся он, — вот девушке… Она из милиции. Объясни ей, где Клавка-молочница живет.

— А чевой-то это? — в недоумении посмотрела на меня женщина.

— Чевой, чевой! — передразнил ее муж. — Говорят тебе, адрес давай. Убийство у нас во дворе. Клавка видеть могла.

— Батюшки-святы! — приложила она руку к пышной груди. — И кого ж убили?

— Вам муж потом все объяснит, — вмешалась я. — А у меня времени мало. Вы, пожалуйста, дайте мне адрес Клавдии.

— Да я точно-то и не знаю. Знаю только, что она в Покровске живет. По-моему, где-то у вокзала. У нее там собственный дом. Коров держит. Две коровы у нее. И свинья есть, и…

— Все это, конечно, очень интересно, но нельзя ли поточнее о доме, — беспардонно оборвала я ее. — Где именно у вокзала? Вы там были хоть раз?

— Да откуда? — вытаращила она глаза. — Болтали с ней как-то. Вот она и сказала, что живет у вокзала, что ей поезда спать мешают, а у скотины от шума удой плохой.

— Ясно. А кто-нибудь поточнее ее адрес знает? Из соседей ваших, допустим?

Рита пожала полными плечами.

— А фамилию знаете?

Тот же жест.

— Ну, хоть как она выглядит?

— Как? Да дородная такая, — Рита развела руки в стороны, давая понять, что Клавдия еще толще ее. — Высокая очень. Всегда в белом платке ходит, завязанном сзади.

— Ну, все. Спасибо за помощь следствию и до свидания, — кивнула я и помчалась вниз.

Глава 7

Покровск, конечно, недалеко от Тарасова. Лишь мост через Волгу переехать. И как к вокзалу проехать, я знала. Довольно медленно продвигаясь в вечернем потоке машин, я думала о том, сколько домов придется обегать, чтобы отыскать торговку молокопродуктами. Да и пригодятся ли мне ее воспоминания? А еще интересно, что там Анатолий Несторович, уже звонил мне? Жаль, что не успела продиктовать ему номер моего сотового. Была бы сейчас в курсе всего, что нарыла милиция…

К счастью, сегодня средняя полоса моста была открыта для транспорта, идущего в Покровск, а не наоборот. Не пришлось ползти черепахой за троллейбусами и автобусами.

Вырвавшись на оперативный, так сказать, простор, я неслась как угорелая, обгоняя впереди идущие автомобили и нарушая тем самым правила движения. Но ближе к милицейскому посту сбавила скорость и сделалась примерным водителем. Времени на выяснение отношений с гибэдэдэшниками нет.

В Покровске, остановив машину на привокзальной площади, я вышла и огляделась вокруг. Куда идти? Вправо? Влево? Кругом частные домишки. И везде могут держать двух коров и свинью.

В двадцати метрах от меня располагалась шашлычная. За несколькими столиками, между которыми вальяжно прогуливались куры, старательно выискивая хлебные крошки, сидело по паре-тройке мужиков. Они с наслаждением потягивали пиво и оживленно беседовали, используя в основном для изложения своих мыслей отнюдь не литературную лексику. Обратив свое внимание на двух самых затрапезных мужичков, одетых вовсе не как отъезжающие, а, скорее, как уже «отъехавшие», направила к ним свои стопы.

Подошла к столику, но эта парочка не обратила на меня никакого внимания. Остальные же посетители шашлычной, будто подсолнухи, повернули головы в мою сторону и разом замолчали. Я с достоинством выдержала взгляды покровских джентльменов.

— Простите, что отрываю вас от ужина, — тактично вмешалась я в жаркий спор мужчин, которые, словно близнецы-братья, имели абсолютно круглые красные рожи, блестящие загорелые лысины и незатейливые синие татуировки на плечах в виде якорей. Некогда белые майки, служащие обычно нижним бельем, туго обтягивали их выпирающие животы. Оба нехотя обратили на меня свои осоловелые взоры, в которых не читалось и намека на любопытство.

— Вы случайно не знаете Клавдию? Высокая полная женщина в белом платке. У нее две коровы. Она молоком торгует.

— А вон, — неопределенно махнул один из них рукой куда-то себе за спину и, уже обращаясь не ко мне, произнес: — Так что ты можешь не лечить меня с этим комбинатом! Я четыре года там вонью дышал, а потом оказалось…

— Да пошел ты… — выпалил второй, привстав из-за стола.

— А поточнее нельзя? — повысила я голос.

Первый лишь искоса взглянул на меня и снова махнул рукой назад:

— Да вот дом. С зеленым забором. — И тут же снова обратился к собеседнику: «Да сам пошел ты! Говорю тебе, что Родин там всей бухгалтерией заправлял, а потом его…»

Я не стала слушать, что случилось с Родиным, и пошла в заданном направлении, не поблагодарив «морячков». Им все равно не до меня и не до этикета.

Подойдя к дощатому забору, выкрашенному в ядовито-зеленый цвет, я без труда отыскала калитку и постучала в нее железякой, болтающейся на одном гвозде. В ту же секунду раздался угрожающий лай явно здоровенной псины, забившей тревогу по ту сторону забора. Я опасливо отступила назад и стала ждать. Стучать дальше не было смысла — из-за собачьего рыка все равно ничего не было бы слышно.

Наконец собака стихла, калитка отворилась, и в проеме появилась Клавдия. Она была выше меня на полголовы, в белом платке и в платье, которое вполне сошло бы за чехол к малолитражке.

Я еще отступила назад и вымученно улыбнулась:

— Вы Клавдия? Простите, не знаю вашего отчества.

— Александровна, — громогласно подсказала тетка, глядя на меня сверху вниз, и тут же добавила: — Молоко кончилось. Теперь только вечернего ждать. Приходите часиков в десять.

— О, мы почти тезки. Но я не за молоком. Хотя, конечно, не отказалась бы от кружечки. У меня к вам другое дело. Я из милиции.

Одутловатое лицо Клавдии Александровны вытянулось в испуге, она поднесла мощную руку ко лбу и замерла. Тут я смекнула, что женщина, очевидно, не платит налоги с продаж частной продукции, потому и занервничала так. И сразу поспешила ее успокоить: