Она покачала головой:
– Когда вы наконец поймете, что я не хочу иметь с вами ничего общего?
Он засмеялся:
– Вот это мне в тебе и нравится. Ты ото всех них отличаешься. И даже можешь два слова связать.
– Нейчур тоже на это способна.
– А ты поживи с Нейчур, – сказал он мрачно. – Это же просто кошмар какой-то! Как бы то ни было, мы уже разбежались, она тебе разве не говорила?
Лорен наклонилась вперед и постучала в перегородку из дымчатого стекла, отделявшую их от шофера.
– Чего ты? – спросил он, откидываясь назад и вытягивая длинные, обтянутые черной кожей ноги.
– Велите своему шоферу остановить машину.
– Но я же сказал, ты – моя пленница.
– Нет, это похищение.
– Ну, так арестуй меня.
Она тоже откинулась назад, решая, что делать дальше. Нельзя было отрицать, что он человек обаятельный, и, если быть совершенно честной, он ей чем-то нравился, несмотря на то что между ними произошло. Кроме того, ну что ей терять? Совершенно нечего. Все равно Нейчур порвала с ней отношения.
– Ладно, – сказала она, устало вздохнув.
– Что ладно?
– Я позавтракаю с вами. Постарайтесь произвести на меня впечатление. Обворожите меня. Докажите, что вы действительно свойский парень.
Он фыркнул:
– Боюсь, я уже лет двадцать как не свойский парень.
– Ну, попытайтесь!
– Для тебя – все что угодно.
И он повез ее в маленький итальянский ресторанчик на Третьей улице. Жизнерадостный хозяин провел их к столику в глубине зала, обращаясь с Эмерсоном так почтительно, словно тот был королем. Его телохранитель остался у входа в ресторан, зорко следя за улицей, чтобы не допустить нового беспокойства.
– Шампанское, икру, что хочешь? – спросил Эмерсон, отбрасывая назад гриву волос.
Она взглянула на часы:
– Но ведь уже три часа дня.
– И что?
– Я бы предпочла зеленый салат и немного макарон с сыром. А потом мне нужно идти. Кроме того, здесь не подают икру и шампанское.
– Хочешь пари? Я могу получить что хочу, и в любое время дня и ночи.
– А если вы не получаете, вы берете силой. В этом вся история вашей жизни, не так ли, мистер Берн?
– Какого черта ты зовешь меня «мистер Берн»?
– Но я оказываю вам уважение, иногда вы его заслуживаете.
Он наклонился через столик и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
– А ты красива, тебе это известно? Что-то есть в тебе такое, на что я сразу клюнул.
Она иронически улыбнулась:
– Подумать только, вы умеете и говорить. Но он не обиделся.
– Да ведь такое мое воспитание, – ответил он весело.
– А где вы его получили?
– В забегаловке «Слон и замок» – в чертовой дыре, как мы ее называли в добрые старые времена. Это смесь Бруклина и лондонской окраины.
– У вас с Нейчур много общего, в том числе и родная страна.
Он презрительно рассмеялся:
– У меня и Нейчур как раз нет ничего общего.
– Но вы на ней женились.
– Подумаешь, делов-то. У меня тогда похмелье было!
– И этим вы объясняете все свои поступки?
– Ну вот, теперь ты выдашь мне лекцию о том, что «много пить вредно».
– Но мне совершенно нет дела до вашего поведения.
– Ты ошибаешься.
– Насчет чего?
– Что тебе безразлично. С первого же раза, как я только увидел тебя, я знал, что между нами что-то будет. Ты была такая мышка, все бегала вокруг и устраивала для Сэмм вечеринку у меня на квартире, помнишь? Я сразу тебя заметил, потому что ты ни на кого не была похожа, вот это мне и понравилось.
– Я скажу, почему я вам понравилась, – сказала она отрывисто. – Вас бесит, что я не ваша, потому что вы привыкли иметь любую девушку, какую захочется, и вдруг вам отказали. Вот это и только это вас ко мне и привлекает.
– Неправда.
– Да нет, похоже, что права именно я.
– А почему бы нам это не проверить?
– Каким же образом?
– Переспи со мной и увидишь, останусь я с тобой утром или нет.
– Очень забавный способ проверки.
– Очень рад, что ты рассмеялась.
После ленча он решил, что ему надо бы купить несколько книг, поэтому они остановились у книжного магазина фирмы «Даблди» на Пятой авеню. Но через две минуты об этом знала уже вся улица, и вокруг собралась толпа. Он схватил ее за руку, и они опять укрылись в лимузине. И как только они захлопнули дверцу, машина понеслась прочь.
– Домой. Ко мне, – сказала она беззвучно.
– Заметано, – ответил он. – Я заеду за тобой в десять.
– В десять я уже сплю.
– Но сегодня будет по-другому. Оденься и будь готова поехать в город.
– Но я не говорила, что куда-нибудь захочу выйти с вами.
– Но ты не говорила и что не хочешь. Помни только одно: я мог бы держать тебя в плену весь день, но я тебя отпускаю. Так что ты моя должница.
– Нет, я вам ничего не должна.
– Твое слово всегда должно быть последним? – Да.
Поднявшись к себе, она никак не могла успокоиться. Все это какое-то сумасшествие. Эмерсон Берн просто-напросто банальная рок-звезда. И ей до него дела нет. Или все-таки есть?
«Как это тебя угораздило отправиться с ним на ленч, Робертс?
Ну а почему бы и нет?
Он, по-твоему, привлекателен?
Да, надо признаться, он мне кажется привлекательным».
Зазвонил телефон, она поспешно схватила трубку, решив сразу заявить Эмерсону, что она, конечно, с ним никуда не поедет, ни сегодня, ни в какой-нибудь другой день.
– Привет, – сказала Пиа весело. – Что поделываешь?
– Да я только что пришла домой. А что?
– Мы с Хауэрдом хотим пригласить себя пообедать.
– Что-то мне не нравится тон твоего голоса.
– А в чем дело?
– Когда ты говоришь таким вот тоном, это значит, что ты присмотрела какого-нибудь подходящего, по твоему мнению, парня для меня.
– Обвинение отвергаю, – сказала с негодованием Пиа. —
Дело в том, что мы обедаем с дядей Хауэрда, и подумали, что хорошо бы нас за столом было четверо.
– А где же его жена?
– Дома, в Хэмптоне.
– Гм…