Теперь Фредди смотрел просто с яростью. Лорен переводила взгляд с одного на другого. Она прекрасно понимала, в чем дело, и очень забавлялась.
Фредди подписал чек, они встали и направились к выходу.
– Я подвезу Лорен в гостиницу, – сказал Фредди.
– С этим полный порядок, – ответил Ник. – Я о ней позабочусь.
– Но дело в том, – ответила Лорен, – что я сейчас не в гостиницу. Я думаю заехать к Нейману и кое-что купить, у меня никогда на это не хватает времени в Нью-Йорке.
– Но мой офис рядом с универмагом, – сказал Фредди, – может быть, зайдете познакомиться с моими коллегами?
– Не сегодня. Как-нибудь в другой раз.
– Да перестань настаивать, Фредди, – сказал Ник. – Она еще не подписала с тобой контракт.
– Но она подпишет, правда, Лорен? Она одарила его ослепительной улыбкой:
– Надо подумать.
Лорен бродила по универмагу Неймана Маркуса как во сне. Семь лет она не виделась с Ником, но все равно он сохранил над ней невероятную власть, и она все такая же игрушка в его руках, безвольный воск.
Чем же он ее так держит?
И хочет ли она, чтобы он по-прежнему сохранял над ней эту власть?
Она вздохнула. Они оба не свободны. Положение безвыходное.
Она осмотрела несколько коллекций одежды, примерила жакет от Донны Каран, выбрала парочку блузок Армани. Она не очень любила ходить по магазинам, но это все же лучше,чем торчать в гостинице и ждать, когда надо будет ехать в аэропорт.
– Эй!
От неожиданности она вздрогнула и обернулась. Это был Ник.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, и сердце у нее застучало молотом.
– Чертовски рискую своей жизнью, – ответил он.
– Что ты хочешь сказать?
– Я ведь не появляюсь без телохранителей. И скоро здесь будет толпа.
Она рассмеялась:
– Ну, полно, никто тебя и не замечает. Это Беверли-Хиллз. Здесь привыкли к звездам экрана.
Но тут к нему подскочила продавщица:
– Можно взять у вас автограф для моей дочери? – задыхаясь, спросила она. – Она смотрит каждый ваш фильм.
Он бросил на Лорен торжествующий взгляд.
– А вы «лицо «Марчеллы», правда? – продолжала женщина, поворачиваясь к Лорен. – Моя дочь и вас тоже любит.
О, как мне повезло!
Они оба расписались на клочке протянутой бумаги, затем Ник взял у Лорен сумки с покупками.
– Давай, надо отсюда выбираться. Иди быстрым шагом и Не смотри никому прямо в глаза.
Она хихикнула:
– Ты просто агент государственной безопасности!
Он взял ее за руку, и она опять почувствовала, как вся растворяется в этом прикосновении. Служитель держал его автомобиль на приколе в указанном месте. Ник сунул ему двадцатку и сказал Лорен: Лезь в машину и пристегивайся, нам надо поговорить, хочешь ты этого или нет.
– Но я же тебе говорила, мне надо успеть на самолет.
– Я об этом позабочусь.
Она села в красный «ферарри».
– А я думала, что ты всю жизнь мечтал о «кадиллаках»!
– Мечтал, но мечта обернулась кошмаром.
– О, ты уже не такой патриот, как прежде?
– Да, можно сказать и так, – он включил мотор и помчался по улице.
– А куда мы едем? – спросила она.
– На побережье. У меня там дом.
– Да уж, наверное, – ответила она сухо.
Они замолчали. Он поставил кассету Ван Моррисона и сосредоточенно вел машину. Она же смотрела прямо перед собой, пока они мчались по Уилширу, держа путь на Тихоокеанское побережье. Через двадцать минут он сделал опасный поворот влево на извилистую боковую дорогу и резко затормозил около видавшего виды и всякую непогоду дома.
– Вот мое убежище, – сказал он, – единственное место, где я могу быть один.
– А ты уверен, что там нет твоей жены?
– Она даже не знает о существовании этого дома. Я купил его без ее ведома. Мне надо иметь что-то, что принадлежит только мне, место, где нет слуг, постоянных телефонных звонков и людей, могущих довести до сумасшествия.
– Ты говоришь как не очень счастливый человек, – сказала она, когда он помогал ей выйти из машины.
– Ну, знаешь, я ведь нарасхват и устаю от такой жизни.
– А я люблю деловую суету.
– Это потому, что ты стала настоящей трудоголичкой. Невозможно открыть ни одного журнала, чтобы тебя на рекламировали.
– А я не могу ходить в кино, всюду и везде ты. Она рассмеялась, и неловкость исчезла.
Он вынул ключ, открыл тяжелую дверь, и она вошла в рай. Дом стоял на пологой возвышенности. Огромные, до пола, окна смотрели на океан. За окнами начинался огромный бассейн, создавая зрительную иллюзию одного целого с морской далью, хотя он был на высоте нескольких сот футов над его уровнем.
– Какой потрясающий вид, – сказала она, когда они вышли из дома.
Он положил ей руки на плечи и повернул к себе:
– Ты мне так и не позвонила тогда, в Нью-Йорке, а я сидел в том чертовом гостиничном номере пять дней и ждал.
– Я бы позвонила, если бы мы могли когда-нибудь быть вместе.
– Но почему же это невозможно? – сказал он страстно. – Давай покончим со всем, что нам мешает. Ты же прекрасно знаешь, мы хотим этого, и я, и ты.
– Ник, будь ты серьезным человеком. Я ведь еще замужем, а теперь и ты женился.
– А ты счастлива, Лорен? – спросил он, неотрывно глядя ей в глаза.
– Нет, – ответила она, утонув в его зеленом взгляде. – Но какое это имеет значение?
– А как насчет такого вот плана, – сказал он, – мы оба разведемся.
Она покачала головой:
– У тебя все так просто. Но жизнь сложна.
– Жизнь такова, какой мы ее делаем, Лорен. Мы пережили много тяжелого. Ну, почему нам теперь не быть вместе?
– А ты предлагаешь мне явиться домой и сказать: «Эй, Послушай, Оливер, я ездила в Лос-Анджелес, встретила там друга юности и решила с тобой развестись». Ты думаешь, он вот так просто согласится? А как насчет тебя? Что ты скажешь своей жене? «Эй, послушай, ко мне вернулась Лорен. Прощай». Она же мать твоего ребенка, Ник. У тебя есть обязанности по отношению к ней.
Но он ничего не хотел слышать:
– Если бы мы действительно захотели, мы бы нашли выход.
Она снова покачала головой, отчаянно пытаясь сохранять спокойствие:
– А я не знаю, Ник, хочу ли я этого. Как бы у нас с тобой все сложилось? Ты стал знаменитостью, я тоже работаю все время. Мы бы и не виделись никогда.