— Я… я вам не верю!
— Но это правда, малыш. Поражаюсь, как тебе отец сам не рассказал.
Майкл промолчал, стараясь сдержать эмоции. Мейми говорила так уверенно, а Винни действительно ни разу ни слова ему не сказал о том случае…
— Мне жаль, что правду ты узнаешь от меня, — произнесла Мейми и провела по его щеке накрашенным ноготком. — Ты же знаешь, Майки, я тебя люблю, мне неприятно тебя расстраивать. Но все же, согласись, лучше знать правду?
«Зачем? — стучало у него в голове. — Зачем мне знать, что моя мать была шлюхой, которая подставила отца?»
Но он промолчал. Только повернулся и вышел на улицу, оставив Мейми стоять там, где была.
Вернуться в дом он не мог. Похороны закончились.
ДЭНИ. 1964
Дэни не ошиблась: Эмили они больше так и не увидели. Искали ее несколько месяцев, но — никаких ниточек. Сэм даже съездил на ранчо, узнать, не выкрал ли ее все-таки Дэшел. Дэни хотела поехать с ним, но он счел это неразумным и оказался прав, ибо то, что он там увидел, повергло его в шок. Ранчо было заброшенным, повсюду разгром, будто люди уезжали в страшной спешке. Даже лошадей не осталось.
— Как ты думаешь, что там случилось? — спросила Дэни, когда он вернулся и рассказал об увиденном.
Сэм был озадачен не меньше ее.
— Ума не приложу, — признался он. — Одно могу сказать: впечатление гадкое. Хорошо, что тебя со мной не было.
— Может, в полицию сообщить? — предложила Дэни. В голову ей лезли всякие страсти.
— О чем? — рассердился Сэм. — Никакой полиции до нас нет дела. Для них Эмили — очередная пропавшая без вести.
И, как всегда, взялся за бутылку. После исчезновения Эмили это стало его единственным утешением. Как ни старалась, Дэни не могла отговорить его от пьянства. Он ее и слушать не хотел, все больше погружаясь в пучину своего горя. Сэм не был запойным пьяницей, но стал слезлив и сентиментален и без конца говорил об Эмили. В конце концов его уволили, и вот тогда—то он запил по—настоящему.
Дэни не знала, что делать. К счастью, у нее еще была работа, и она решила переехать к Сэму, чтобы тратить сэкономленные от аренды деньги на прокорм их обоих. Спала она на диване в гостиной, но не роптала: когда-то Сэм спас ее из ада, теперь была ее очередь спасать его.
Однажды Дэни вернулась с работы и застала Сэма в его любимой позе: забравшись с ногами на диван, он уткнулся носом в кофточку жены и сидел так, раскачиваясь из стороны в сторону. Дэни давно беспокоилась за его душевное здоровье, и теперь она решила, что дольше ждать нельзя. Сейчас главное — не допустить, чтобы он окончательно спился.
Дэни подошла к зятю и положила ему руки на плечи.
— Пора тебе это прекратить, — тихо сказала она.
— Прекратить что? — воинственно вскинулся Сэм.
— Прекратить оплакивать Эмили. Ее не вернешь, надо все начинать сначала.
— Как ты можешь такое говорить? — Язык у него заплетался.
— Первое, что мы сделаем, это приведем тебя в порядок, — объявила Дэни. — Я узнала, есть такая организация, называется «Анонимные алкоголики». Если ты к ним пойдешь, я уверена, они тебе помогут.
— Зачем это я к ним пойду? — безучастно спросил Сэм. — Мне теперь незачем жить.
— Но у тебя есть я, правда? — ласково произнесла Дэни.
— Ты? Ты просто ребенок.
— Мне уже шестнадцать, — с серьезным лицом продолжала она. — Я уже три года как работаю, так что никакой я уже не ребенок.
— Ага, — пробурчал он.
— Ну пожалуйста! — взмолилась Дэни. — Сделай это для меня. И для Эмили. Она тебя так любила, она бы не хотела видеть тебя таким.
— Хорошо, хорошо. Я подумаю, — нехотя сдался он. Она поцеловала его в щеку.
— Спасибо.
— Ой, извините! — Дэни залилась краской.
Ей не раз случалось заходить в номер в пикантный момент, но сейчас все было не так, как всегда. В пентхаусе номер один, который обычно оставался за руководством отеля и сдавался всяким шишкам, занимались любовью две дамы. В душе.
— П-п-прошу прощения, — пролепетала Дэни и поспешила выйти из ванной.
Она была в шоке. Надо же, даже не удосужились повесить на двери соответствующую табличку! И уж цепочку—то на дверь можно было накинуть, если хотите уединиться.
— Постой! — внезапно окликнула ее одна из дам. Дэни замерла и приготовилась к увольнению.
Через несколько секунд женщина вышла, завернутая в пушистое белое полотенце. Ей было сорок с небольшим, крашеная блондинка, лицо несколько вульгарное. Полотенце доходило ей до бедер, ноги у нее были белые и крепкие. И она нисколько не была смущена.
— Ты! — ткнула она пальцем в Дэни. — Ты ничего не видела, ясно? Ничего такого, о чем можно было бы рассказать.
— Так точно, мэм, — пролепетала Дэни, стараясь справиться со смущением. Но это ей никак не удавалось. Две женщины вместе! Это ненормально.
Женщина взяла с тумбочки сумочку крокодиловой кожи.
— Вот, держи, — произнесла она и швырнула ей три десятидолларовые бумажки. — Тридцать баксов тебе.
— Это… это лишнее, — пробормотала Дэни.
— Ну почему? — протянула дама, пихая деньги ей в ладонь. — Я здесь пробуду неделю, и мне потребуется персональная горничная. Так что, детка, считай, что это будешь ты.
— Я? — Дэни поперхнулась.
— Да. Я позвоню управляющему и договорюсь. У моего мужа с этим отелем свои дела, так что мне здесь ни в чем не отказывают. А персональная горничная — это в порядке вещей. — Она прищурилась. — Только не воображай ничего лишнего. Мой старик приезжает завтра, но то, что я позволяю себе развлечься, не означает, что это разрешено и ему. Так что держи свои хорошенькие лапки при себе, губки на замке — и все будет как надо.
Дэни лишилась дара речи.
— Так, к делу! — продолжала дама, придерживая грозящее упасть полотенце. — У меня там два чемодана, их надо распаковать. Все перегладь и закажи мне парикмахера в номер. Ах да, и пусть принесут лед, две бутылки лучшего шампанского и закусок. — Она хлопнула в ладоши. — Принимайся, детка. Сегодня мне понадобится синее шелковое платье, так что позаботься, чтобы на нем не было ни складочки.
— Но мне еще в других номерах убирать, — попробовала возразить Дэни, трепеща перед этой властной женщиной.
— Ты что, меня не слышала? — рявкнула та. — Один звонок — и ты в моем полном распоряжении! Прямо сейчас и позвоню.
— Слушаюсь, мэм.
— Называй меня миссис Джованни. Я этого «мэм» не признаю.
— Слушаюсь, миссис Джованни. Мейми усмехнулась:
— Другое дело.