Она разменяла полсотни, расплатилась с ним, и он, недовольно хмыкнув, удалился.

Она уже собиралась войти в зал, но кто-то тронул ее за руку.

– Джейд, – услышала она незнакомый голос.

Она обернулась – перед ней стоял человек, которого она видела впервые в жизни.

Поняв, что она его не узнает, он представился:

– Привет, я Пенн Салливен. Несколько месяцев назад мы встречались в «Мортонсе», вы были с Беверли д'Амо. А я – с Фрэнсис Кавендиш, агентом по подбору актеров. Деловая встреча за обедом.

С легким удивлением она переспросила:

– Деловая встреча? – И вспомнила. Беверли тогда сказала, что он – актер. – Надеюсь, она пошла вам на пользу, – добавила она, вспомнив нелицеприятную перепалку между ним и дамой постарше на автостоянке.

Проведя рукой по пружинистой копне волос, он сказал:

– Во всяком случае, сейчас я снимаюсь. Это куда лучше, чем работать официантом, – а я в этом городе пробегал между столов три года.

Ему едва перевалило за двадцать, и он бесспорно был очень привлекателен.

– Я иду на вечеринку к Петрии. А у вас здесь ужин? – спросил он.

– Я тоже к Петрии, – сказала она.

– Одна? – спросил он, явно готовый к ней прилепиться.

Джек помог Даниэль выйти из-за стола. Как сказал бы Хауэрд, у французской дамочки оказалась полная рука козырей. Возможно, в порядке услуги он познакомит се с Хауэрдом – пусть вставит ее в один из своих фильмов. Во Франции она была звездой первой величины, но пробиваться на американские экраны ей только предстояло. Что ж, она вела себя сегодня в высшей степени достойно, и он не мог не отдать ей должное.

Дружески обняв ее за плечи, он повел ее к выходу.

Джейд уже собиралась отшить Пенна Салливена, как в вестибюль ресторана вышли Джек и Даниэль. Казалось, они предельно очарованы друг другом. Его рука лежала на оголенных плечах француженки, она не отрывала от него влюбленного взгляда. Проворковав "Merci, cheri", она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

На мгновение Джейд оцепенела. Каков мерзавец! Невероятно!

Но тут же оправилась, взяла себя в руки и повернулась к Пенну.

– Идемте веселиться, – лихо заявила она и взяла его под руку.

– Классно! – воскликнул он, едва веря своему счастью.

В эту минуту ее увидел Джек.

– Эй… – начал он. – А ты что здесь делаешь? Я как раз…

Она улыбнулась, но в глазах была сталь.

– Джек Питон, – сказала она по возможности беззаботно. – Как приятно вас видеть! Вы знакомы с моим добрым другом, Пенном Салливеном?

На кой черт ему знакомиться с этим молодым красавчиком? И какого лешего она делает в его обществе?

Здорово! Быстро же Джейд Джонсон нашла ему замену! А он-то думал, что она – совсем другая.

79

Ну и вечерок выдался – концы можно отдать! Хауэрд чувствовал, как взмокло темя под париком – еще до выхода из отеля. Он попробовал новый клей, и держался парик хорошо, но пот все портил. Между тем ему предстояла ночь ночей, и никаких казусов он просто не мог допустить.

После Уитни он отправился на съемочную площадку, где Мэннон и Кларисса уединились в ее домике-фургоне. Он громко постучал в дверь, но ждать пришлось целых десять минут.

Опупеть можно! А если бы кто-то пришел звать их для съемок?

– Мы вызываем их на двадцать минут раньше срока, – поделился с ним Дерк. – Только так удается заполучить их вовремя.

В конце концов Мэннон все-таки появился на пороге – слегка помятый, но весьма собой довольный.

– Хауэрд! Вот это сюрприз! Каким ветром?

– Обыкновенным. Посмотреть, как идет работа над фильмом, – хмуро ответил Хауэрд. – Ты не забыл, зачем мы все здесь? Чтобы снять фильм.

Мэннон расплылся в улыбке.

– Разве я не на уровне?

– Вполне, – согласился Хауэрд. – Материал приличный.

– Приличный? Это все, что ты можешь сказать? Кларисса считает, что если мы будем так гореть и дальше, а студия подсуетится, когда придет время выдвигаться на «Оскара»… Короче, ей кажется, что у нас обоих будут серьезные шансы.

– Меня это обрадуете больше всех. Я также хочу, чтобы была довольна Уитни.

При звуке ее имени улыбку с лица Мэннона будто ветром сдуло.

– Мне неприятно это говорить, но игра этой дамы – чистое любительство. В нашем фильме ей нечего делать. На эту роль нужна настоящая актриса.

Значит, еще недавно – «любовь всей жизни», а теперь – «эта дма». Здорово Кларисса его обработала.

– Дело в том, – терпеливо сказал Хауэрд, – что в фильме она уже есть. Заключен контракт. Надо ее чуть-чуть поддержать – и все будет в порядке.

– Уволь ее, – бессердечно заявил Мэннон. – Пусть гуляет.

Хауэрд никогда не отличался особой чувствительностью, в том числе и по отношению к себе самому, но тут он был шокирован.

– Между прочим, мы говорим об Уитни.

– Знаю.

– Черет тебя дери, два месяца назад ты был готов мне задницу целовать, лишь бы ее вернуть. А сейчас хочешь вышвырнуть ее из картины?

– Слушай, Хауэрд, – Мэннон понизил голос до доверительного шепота, – Клариса в этих делах понимает и она говорит, что Уитни нас всех здорово тормозит. Дерк с этим согласен. И съемочная группа тоже, да все.

– Значит, ты хочешь, чтобы я ее уволил?

– Да.

– А вот выкуси. По контракту тебе много чего положено, но этой сраной студией вы с Клариссой не руководите, а раз так – решать, кому рубить голову, буду я. И, как ни странно, я храню верность старым друзьям.

В дверях рядом с Мэнноном появилась Кларисса.

– Хауэрд, – кратко поздоровалась она.

– Кларисса, – ответил он с той же краткостью.

– Мы только хотим как лучше для фильма.

Ее успех ему был совершенно непонятен. Что там за чудо происходит между ней и камерой?

– Знаю, – сказал он. – Но постарайтесь четко себе уяснить: Уитни остается. Я посыла сюда преподавателя актерского мастерства, который будет индивидуально с ней работать. Она будет играть лучше. Справится.

– Как скажешь, – холодно произнесла Кларисса. Тут только до Хауэрда дошло, что ни один из них не предложил ему войти. Актеры, мать их! Звезды! Пустяшные, непрочно стоящие на ногах людишки, которым фартит, и однажды утром они просыпаются знаменитыми. И после этого они живут в твердом убеждении, что они, видите ли, особое племя!