Я кивнул. Я искренне наслаждался беседой. Конечно, Элен не оперативник и никогда им не была. Но я ведь уже сказал, что ей нравится систематизировать?
– И четвертая странность – зачем ты все рассказал мне, – закончила Элен. – Видимо, хочешь либо подтверждения своим догадкам, либо моего совета… что странно, конечно… О нет! Есть еще и пятая странность. С какой стати ты, Высший маг, занимающийся обучением начинающих Иных, вообще занялся этим делом?
– Браво! – сказал я.
– Версия первая, – продолжала Элен. – Ты решил… или Гесер решил… что я засиделась в архиве. Тебя самого когда-то вытащили из компьютерного центра и отправили патрулировать улицы. Мне не нравится эта версия, я очень люблю ваш архив!
– Элен, – я прижал руку к груди, – клянусь, что не собираюсь вытаскивать тебя из уютного архива на шумные московские улицы!
– Тогда вторая версия. Ты ждешь совета.
Элен достала из кармана джинсов потертую записную книжку и огрызок карандаша. Быстро записала что-то на чистую страницу. Потом кивнула.
– Ага. Ты не зря назвал мне имена. Александр-Николай-Татьяна-Оксана-Нина-Геннадий-Ольга. Берем первые буквы. А-Н-Т-О-Н-Г-О… Антон Городецкий. Вампир намекал, что ему нужен ты. Вампир лишь нападал, но не убивал, потому что ему было нужно, чтобы о преступлениях узнали в Дозоре. Вампиру было плевать, кого кусать – маленькую девочку или пенсионера, лишь бы буковки совпали. Очевидно, все это понял и Гесер – потому и поручил тебе расследование. Этот вампир – это из твоего прошлого вампир… так?
– Все так, – сказал я. – Только не вампир, вампирша.
– Кто-то запомнил? – удивилась Элен.
– Последняя жертва, Оля. Вампирша на ней насосалась до безобразия, память не затерла. Но дело даже не в этом.
Несколько секунд Элен молчала. Потом вновь посмотрела в блокнот.
– Ну да, – сказала она. – Конечно. Погорельский, Рё, Ильина, Шемякина, Лисицына, Ардов, Ялова. П-Р-И-Ш-Л-А-Я.
– «Пришла я». Немного странно для вампира.
Элен удивленно посмотрела на меня.
– Какое-то средневековое благородство, «иду на вы», – пояснил я.
– Странно, говоришь… – кивнула Элен, разглядывая блокнот. – Я пришла, значит… Может быть, напугать хотела? Интересно. Что ж она собиралась в итоге написать… этими укусами… А Гесер заметил?
– Кто ж его знает? Вряд ли шеф глупее меня.
– Но что тебе от меня нужно, вот загадка, – пробормотала Элен. Совершенно беззастенчиво стала грызть ноготь. – Материалы я тебе и так все найду. Совет? Ну, приятно, если так…
– Совет, – подтвердил я. – У тебя склад ума такой… своеобразный. Если ты в этом бардаке навела порядок, то и в этих данных сумеешь.
– Это какая-то вампирша из твоего прошлого, – сказала Элен. – Судя по запрошенной информации – ты ее упокоил… но предполагаешь, что она вернулась.
– Не я упокоил. Инквизиция. Но ее действительно упокоили, Гесер проверил. Это единственная женская особь вампиров, которая могла бы иметь на меня зуб… прости за дурацкий каламбур. Логично предположить, что она как-то восстала из мертвых.
– Я найду все документы, – пробормотала Элен. – Но вот чем еще помочь… ты же не дурак, ты сам все заметил.
– Подумай, Элен, – попросил я. – Я эту историю не хочу выносить на публичное обсуждение…
– Да что тут думать? – Элен закрыла блокнот. – Все, что можно, ты из этих ФИО уже получил… ведь получил? Из всего?
Мы уставились друг на друга. Потом Элен усмехнулась.
– Ты! Русский человек! У вас, русских, есть уникальная вещь – отчество. И ты не подумал, что если имя и фамилия что-то значат, то надо проверить и…
Я уже ее не слушал. Я закрыл глаза и вспоминал. В молодости, готовясь к экзаменам, я был уверен, что у меня плохая память. Но способности Иного творят чудеса…
– Александр Зиновьевич. Николай Алексеевич. Татьяна Тимофеевна. Оксана Олеговна. Нина Борисовна. Геннадий Орестович. Ольга Игоревна.
– З-А-Т-О-Б-О-И, – произнесла Элен то, что я понял уже и сам. И что ожидал услышать.
– Пришла я… – произнес я послание, составленное из первых букв фамилий.
– За тобой… – сочувственно продолжила Элен. – Как я понимаю, в русском языке нет отчеств на «и краткое»?
– Антон Го… – закончил я. – Вот же мразь дохлая… За мной она, значит, пришла? Отомстить решила?
– Успокойся, – миролюбиво сказала Элен. – А если бы она написала «За твоей»? За твоей дочерью, за твоей женой?
Зачастившее было сердце стало биться спокойнее.
– Да. Ты права, это не самый худший вариант, – сказал я. – Спасибо, Элен, ты и впрямь увидела то, что я проглядел.
– Это потому, что я не русская и смотрю со стороны, – наставительно сказала ирландка. – Антон, ты же Высший Иной. И жена твоя – тоже. А дочь – Абсолютная. Что может против вас одна вампирша? Даже если она ожила? Даже если она стала Высшей?
Я не ответил. Все было так… вот только неприкрытая дерзость нападений, этот открыто брошенный вызов – он словно вопил «не все так просто».
– Не все так однозначно, – сказал я.
– Посиди, Антон, – вздохнула Элен. Взяла мою распечатку, из ящика стола достала огромный фонарь. – Пошла я за твоими документами.
– Почему ты ходишь по архиву с фонарем? – спросил я.
– Некоторые документы не любят света, – ответила Элен. – Они могут испугаться и исчезнуть на несколько дней… или лет.
Она сделала шаг из конуса света в темноту и пропала. Через миг ее голос донесся до меня уже издалека – она шла по залу, не зажигая фонаря.
– А еще в темноте здесь не так страшно, Антон! Многого не видно…
Рано утром, в четверть восьмого, я стоял на кухне и взбивал вилкой омлет в старой эмалированной кастрюльке. Опыт, приобретенный еще давным-давно, в маленькой однокомнатной квартире, позволял это делать практически беззвучно, я лишь один раз брякнул вилкой о дно кастрюльки.
Взбивая омлет, я пытался вспомнить, откуда у нас эта кастрюлька с облупившейся кое-где эмалью и жизнерадостными желтыми утятами на боку. Это ведь не Светланино приданое. Я в этой кастрюльке готовил еще в студенчестве. И она была не новая, мне ее мама дала, когда снимал первую квартиру…
Да ей же лет пятьдесят как минимум… А то и больше. Эта кастрюлька помнит СССР и товарища Брежнева. Я, можно сказать, не помню, а она – вполне. А может, и Хрущева? И Карибский кризис? И Великую Отечественную…
Нет, это я загибаю. Не может быть.
Однако удержаться было уже невозможно! Я посмотрел на кастрюльку сквозь Сумрак. Содержимое укоризненно отсвечивало желтоватыми отблесками, напоминая, что и яйца, и молоко – продукты животного происхождения. Ну извините, невылупившиеся цыплята и обделенные молоком телята, мы, люди, – хищники…