– Ты сердишься? – Тихо спросила Риз, глядя в зеленые глаза, которые скользили по ней, не выражая совершенно никаких эмоций.
– Сейчас я не могу говорить об этом, Риз. Просто позволь мне выполнять мою работу.
– Тори, – начала Риз, взволнованная такой отчужденностью во взгляде и отстраненностью в голосе.
В последний раз, когда они были вместе, они задыхались в объятьях друг друга, а теперь Тори даже не смотрела ей в глаза. Риз почувствовала потерю связи между ними и впервые за этот вечер испугалась.
– Тори, в чем дело?
Игнорируя настойчивость в голосе Риз, Тори продолжила зашивать рану, располагая стежки таким образом, чтобы потом их не разорвало от неизбежного отека.
– Пожалуйста, скажи мне, почему ты сердишься, – снова взмолилась Риз.
– Не разговаривай.
Риз подняла руку, желая дотронуться до Тори, но та отступила на шаг назад.
Через минуту доктор наложила повязку к месту ранения и сняла перчатки.
– Ну вот. Теперь нормально.
Сделав глубокий вдох, Тори бросила перчатки в мусорную корзину, не особо заботясь, попадет она или нет. В следующую секунду она приблизилась к Риз, так быстро, что Риз вздрогнула от неожиданности. Наклонившись к ней, она сжала ее плечи, едва удерживаясь от того, чтобы не начать трясти их. Глазами она сверлила Риз, находясь в нескольких сантиметрах от ее лица.
– А теперь я скажу тебе, почему я злюсь. Я злюсь, потому что тебя чуть не убили – по твоей же воле! Я злюсь, потому что тебе даже в голову не пришло подумать, что было бы со мной, если бы тебя не стало! Я злюсь, Риз, потому что… потому что…
Ее ярость испарилась, когда она увидела, как смутилась Риз. Боже, ты такая красивая.
– О, черт, – выдохнула Тори и сделала то, что давно хотела сделать. Она поцеловала Риз. Решительно. Не думая о том, что это будет значить. Просто потому, что ей это было нужно. Потому что этого ей хотелось больше всего на свете.
На долю секунду Риз застыла от удивления, и тут же растворилась в море ощущений. Губы Тори были мягкими, ее руки, нежные и сильные одновременно, придерживали плечи Риз. Ее язык неспешно прошелся по губам, дразня и обещая большего. Риз отдалась призывным движениям губ Тори, открываясь ей навстречу, и вдыхая ее. Закрыв глаза, она наслаждалась теплыми волнами, которые пронизывали ее тело. Рана больше не болела, все ее тело окутали приятные ощущения, каждая ее клеточка трепетала. Схватив Тори за руку, она попыталась притянуть ее к себе, зная, что только ее прикосновение сможет утолить жажду, которая была сильнее всего, что она знала.
– Господи, – выдохнула она, когда Тори увернулась. – Тори, пожалуйста, не останавливайся. Ты нужна мне… Я хочу, чтобы ты…
Переведя дыхание, Тори прижала дрожащие пальцы к губам Риз.
– Это безумие. Господи, я так тебя хочу.
– Тори, я горю. – Прерывисто проговорила Риз. – Пожалуйста.
– Сейчас ты не чувствуешь рану из-за лидокаина, но это ненадолго. – Отступив назад, Тори взяла в руки рубашку Риз. В глаза бросились затвердевшие соски Риз и ее порозовевшая от возбуждения грудь. – Пожалуйста, оденься, пока я все еще могу держать себя в руках.
– Это меня просто убивает, – расстроено протянула Риз. – Лучше бы меня застрелили.
– Не искушай меня, Конлон, – засмеялась Тори. – Клянусь Богом, я не отвечаю за свои действия. А теперь одевайся. Поедем ко мне, тебе нужно отдохнуть.
Осторожно принимая сидячее положение на столе, Риз смерила Тори ледяным взглядом.
– Все, чего мне хотелось бы, доктор Кинг, так это чтобы вы не убегали от меня каждый раз, когда мы целуемся.
– Я сама не хочу этого делать. – Тори прислонилась к стене, наблюдая, как Риз влезает в свою окровавленную рубашку и, пытаясь подобрать нужные слова. – Просто… я никогда не чувствовала ничего подобного. И сейчас уж точно не время для секса. Ты, возможно, думаешь, что это ерунда, но в тебя только что стреляли.
Риз улыбнулась, хотя сама от себя такого не ожидала.
– Вообще-то я не считаю, что это ерунда. Рана чертовски сильно болит, даже с обезболивающим. Но, когда ты меня поцеловала… – Ее глаза встретили взгляд Тори и все вокруг исчезло. – Я чувствовала только тебя.
Риз попробовала встать. И, когда у нее получилось, подошла к Тори и обняла ее за талию.
– Я скучала без тебя. Ты не приходила в додзё целую неделю, почему?
Я до смерти боялась самой себя, потому что безумно хочу тебя. Я боялась, что как только увижу тебя, не смогу удержаться.
Тори не ответила, и Риз нежно продолжила:
– Я хотела позвонить тебе, но не знала, хочешь ли этого ты. Тори… когда ты дотрагиваешься до меня… я… моя душа разрывается на части.
Тори больше не могла на нее смотреть. На лице Риз было написано такое же страстное горячее желание, какое чувствовала и она сама. Высвободившись из объятий Риз, она взяла ее за руку.
– Пойдемте, шериф. Позвольте мне вывести вас отсюда. Вы можете сломаться в любую минуту.
Неохотно уступив, Риз позволила отвести себя к машине. К тому моменту, когда Тори доехала до дома, она уже спала.
* * *
– Она спит?
– Скорее, без сознания, – вздохнула Тори, прислонившись к перилам на террасе. – Не угостишь сигаретой?
Кэт удивленно посмотрела на сестру, но подала ей пачку, воздержавшись от комментария о том, что Тори не курит. В общем-то, обычно она и сама не курила. Стоя бок к боку, они облокотились на перила в ожидании очередного приближающегося рассвета.
– С ней все будет в порядке?
– Да, – пробормотала Тори, выдыхая мягкую струйку дыма. У нее перед глазами все еще стояли огнестрельные вспышки, ранение Риз, и ее поврежденные мышцы. – Да, с ней все будет хорошо.
– А с тобой?
– Не уверена. – Тори нервно засмеялась, и сильно затянулась, впуская в себя резкий вкус сигаретного дыма. Он вполне соответствовал ее внутреннему состоянию. – Я понятия не имею, что мне с ней делать.
– Тори, знаешь, в ней есть что-то зловещее.
Тори удивленно посмотрела на сестру.
– О чем ты?
Кэт задумчиво посмотрела в сторону залива.
– Сейчас, когда я помогала тебе уложить ее в постель, у меня было очень странное ощущение. Я никогда не видела такого красивого человека.
– Да, она очень красивая, – мягко ответила Тори.
– Да, но я не об этом.
Тори с любопытством на нее взглянула.
– Я хочу сказать, это было так, будто я смотрела на картину, на которой изображена какая-то древняя богиня войны. Я стояла там и смотрела на обнаженную женщину, как дура, и вдруг она открыла глаза и посмотрела прямо на меня. Она сказала одно лишь «спасибо», и мое сердце тут же растаяло. Она выглядела такой невинной, что напомнила мне о детях. Не в том смысле, что они беззащитны или беспомощны, а в том, что они еще не испорчены жизнью. Но этого ведь не может быть, правда? У каждого взрослого есть скелеты в шкафу. Скажи мне, а что видишь ты?