– Ты можешь ответить на вопрос?
– Ладно. В древности появление двойника считалось одним из предзнаменований смерти. Человек, к которому являлось его отражение, умирал очень скоро. Хотя, – Герард хмыкнул, – иногда бывали исключения.
– Но тело сновидения – не двойник.
– Наши предки полагали, что оно – душа человека. И если она является к нему, то уже практически отделилась от тела и готова уйти.
– Еще какие есть версии?
– Некоторые считали, будто люди живут в двух мирах одновременно. Один мир – наш, второй – тот, с которым мы можем соприкоснуться во сне. И двойник приходит из этого второго мира, чтобы предупредить об опасности.
– Что говорит современная наука?
– Двойник – проекция сознания, каким-то образом принимающая визуально воспринимаемую форму.
– Эта проекция опасна?
– Нет, насколько я знаю. Напугать, конечно, может. Мало приятного вдруг увидеть рядом себя самого.
– А если предположить, чисто теоретически, что это происходит со сновидящим?
– Мэтт, – произнес оракул внушительно. – Я в курсе твоего кодекса целителя, который запрещает тебе выдавать секреты и личность пациентов. Но в этом случае ты должен сказать, с кем собрался действовать.
– Все так серьезно?
– Да.
– И в чем причина беспокойства?
– В том, что я ни разу не слышал, чтобы собственное тело сновидения являлось к мастеру сна…
– Ясно. Спасибо.
– Твой… учитель не упоминал ни о чем подобном?
– Нет.
– Надеюсь, ты не увидел сам себя?
– Нет, – усмехнулся я. – Повторяю, это просто чисто теоретическое рассуждение. Так что нет причин для беспокойства.
– Ну ладно, – в голосе Герарда звучало не слишком много доверия. – Смотри, опять не вляпайся в неприятности.
– Непременно, – отозвался я на эту заботу обо мне, высказанную столь своеобразно, и отсоединился.
Затем развернул кушетку так, чтобы солнечные лучи не падали на изголовье. Улегся, чувствуя под спиной удобный, в меру упругий и жесткий матрас, свернул плед, сунул его под голову и вытащил из кармана кольцо. Полюбовался игрой камней, подбросил на ладони и положил рядом с собой, а вместо него достал ключ.
Для работы оракула необходима вещь, которую пациент держал в руках во время эмоционального всплеска. Целителю эффективнее всего работать с предметом, который ему отдали по доброй воле. Дэймос может действовать с любым трофеем, подаренным, украденным, потерянным и тем, которому не придают совершенно никакого значения.
– Ну, посмотрим, Эйнем, что происходит в твоем подсознании… – Я сжал ключ в руке, закрыл глаза и тихо произнес заветное слово: – «Вокруг…»
Сон приближался медленно, мягко, пугливо, готовый отпрянуть от любого резкого звука или моего неосторожного движения. Я ощущал его и лежал не шевелясь, едва дыша. А тот подкрадывался все ближе и ближе, еще немного, и он коснется меня… как вдруг рядом послышался взволнованный голос:
– Мэтт! Ты уже начал?
Я открыл глаза, приподнялся и незаметно накрыл ладонью кольцо.
– Эйнем, ты?
Целительница торопливо входила в комнату. Одетая все в то же легкое белое платье с высокой талией, с распущенными золотистыми волосами, она выглядела немного обеспокоенной и как будто виноватой.
– Слушай, я передумала. Давай все отменим. Ты прав, я поняла окончательно, мне все показалось. Извини, что побеспокоила тебя. Очень спешила, чтобы ты не начал погружение, и, кажется, успела вовремя.
– Уверена?
Мой вопрос можно было истолковать двояко. Она ухватилась за самый простой смысл, лежащий на поверхности.
– Да. Не хочу, чтобы ты напрасно тратил силы. Это просто нервы, усталость, трудности с адаптацией. – Целительница подошла и присела на край кушетки. Ее движения были уверенными, грациозными и наполненными силой. – Нет смысла втягивать тебя в мои надуманные проблемы.
– Ты же знаешь, мне это не сложно. – Я пристально всматривался в ее лицо. Розовые щеки, нежные губы, глаза блестят ярко и задорно.
– Знаю. И очень тебе благодарна. Но больше ничего не нужно. Ты… вернешь мне кольцо?
– Конечно. Держи. – Я протянул руку и уронил украшение в ее раскрытую ладонь.
Целительница вздохнула удовлетворенно и надела его на палец.
– Хорошо. Спасибо.
– Значит, я могу ехать домой. – Я поднялся и посмотрел на нее, по-прежнему сидящую на кушетке. – Кстати, я не слышал шума твоей машины.
– Я оставила ее у поворота к дому, – ответила она беспечно. – Люблю пройтись по этой дороге пешком. Мимо сосен.
Я не стал уточнять, откуда у нее взялось время на прогулки, если она очень спешила остановить меня.
– И как ты вошла, я тоже не слышал.
– Был слишком сосредоточен, наверное, – улыбнулась Эйнем, но в ее взгляде промелькнула легкая досада.
– Да, вполне возможно. – Я сделал шаг вперед, словно собираясь уходить, но затем остановился и вновь повернулся к ней. – А может быть, дело в том, что ты отсюда и не уходила?
– Что?
– Дверь, Эйни. Ты забыла ее закрыть.
Она невольно посмотрела в ту сторону, куда я указывал. Люк в потолке, надежно запертый совсем недавно, был немного сдвинут в сторону, длинную щель наполняла темнота.
Девушка вскочила.
– Этого не может быть! – Она вцепилась в кольцо на своем пальце. – Ты же отдал… Мы должны быть в реальности!
– Заблудилась немного? – спросил я как можно доброжелательнее. – Перепутала миры.
– Как ты это сделал?! – Эйнем смотрела на меня, и ее красивые голубые глаза сверкали от ярости.
– Она дала мне ключ от входной двери.
Я показал пустую ладонь, в которой в реальности оставался зажат маленький кусочек металла.
Девушка шумно выдохнула, а затем с нечеловеческой ловкостью прыгнула в сторону и помчалась к винтовой лестнице. Я бросился следом за ней. Металлические ступени гремели под нашими ногами, узкие женские ступни в сандалиях и тонкие голени, оплетенные коричневыми ремешками, мелькали у меня перед глазами.
– Стой! Ты не можешь жить ее жизнью! Твое место – сон!
Я успел схватить подол белого платья, когда девушка задержалась на миг, чтобы распахнуть люк, но ткань выскользнула у меня из пальцев, словно живая. Крышка открылась, и двойник Эйнем нырнула в темноту, растворилась в ней. Я выбрался следом и оказался в полнейшей черноте. Единственное светлое пятно – квадрат пустоты у ног.
– Не заставляй разыскивать тебя по всему миру снов!
В ответ звучала лишь глубокая тишина.