— А она что, не прописана здесь?
— Нет, не прописана. Слава богу, у Кирилла на это ума хватило. Да и вообще, она меня всегда побаивалась. Поэтому быстренько хвост поджала и к матери пошла.
— Кирилловы счета арестовали, поэтому денег у нее нет, — тихо добавила Инесса. — Немного наличности, конечно, оставалось, но боюсь, что она уже все потратила. Так что она не выдержала и пришла, мне Кассандра рассказывала.
— Я сказала, что раз она от мужа отказалась, так пускай на помощь не рассчитывает. Сидит и ждет суда. Ну а мы дожидаться не будем, парня выручать надо. Вот к вам обратились.
— Это вы хорошо сделали, — согласилась я. — Но пока мне также непонятно, какие мотивы могли быть у Ольги, а тем более у Паши с Дашей для убийства. Они ладили с Игорем, с вашим женихом?
— Во всяком случае, конфликтов между ними никогда не возникало. Общались, смеялись…
— Владимиру Ефремовичу тем более не было никакого резона, — развела руками Кассандра, хотя я сейчас не упоминала этого человека. — Ему-то с какой стати? И к Инессе он, кстати, относится хорошо, уважительно. Всегда букет роз приносил роскошный. Ромки вообще не было, он за самогоном ездил.
— Так, давайте пока характеристики ваших гостей оставим, я со всеми еще познакомлюсь, и попробуем мысленно восстановить картину происшедшего. Больше всего меня удивляет, как могло получиться, что никто не видел самого поджога. Вроде бы столько народа, все на свежем воздухе, на виду… Как так получилось?
— Я теперь уже смутно все помню… — печально проговорила Инесса. — Да еще после стольких операций, наркоза… Память моя еще не до конца восстановилась. Я помню только, что многие ходили на пруд купаться. Кто-то в дом заходил, выходил… Но это же еще до того было, как мы в баню пошли! В бане же я не могла ни за чем наблюдать!
— А я спала, — напомнила Кассандра. — И вообще, в тот момент никто не знал, что произойдет такая ужасная трагедия! Все были веселые, радостные. Естественно, никто ни за кем не следил.
— И Владимир Ефремович ходил купаться на пруд?
— А как же! Он плавает отлично, в воде себя как рыба чувствует. Вот только с кем он ходил и когда, я не помню. А Тамара не осталась ночевать, она к этому моменту уже уехала.
— Когда она уехала и на чем?
— Ну так как все были выпивши, то она поехала на автобусе, от дачи до станции совсем недалеко. Это было еще до того, как молодежь пошла париться в баню. Последний автобус отходит в половине девятого вечера, вот на нем она и уехала.
— В общем, пока выходит, что, несмотря на нелюбовь к вам многих из вашего окружения, мотива для убийства не прослеживается. Может быть, убить хотели все-таки Игоря… — Это я не спрашивала, просто рассуждала сама с собой.
— А Игоря-то за что? — Голос Инессы задрожал. — Он-то кому что плохого сделал?
— Не знаю, будем разбираться, — тоном милицейского следователя ответила я. А что мне было еще сказать? Пока что ясного было очень мало.
— Вот, кстати, я вспомнила, — поднялась вдруг со своего места Инесса. — Может быть, вам это поможет…
Она прошла к серванту, открыла его и достала пачку фотографий.
— Это мы снимались в тот день на даче, — пояснила она с печалью в голосе. — Разумеется, это не я проявляла и печатала…
— Это я, — вставила Кассандра. — Я подумала, что это действительно сможет помочь. Ведь фотографии обладают способностью запечатлевать то, что не видно обычному глазу.
Я уставилась на нее в ожидании объяснений.
— Как, вы не слышали об этом? — изумилась Кассандра. — Ну что вы, масса подобных случаев описана в специальной литературе!
— Я не читаю специальную литературу, — отрезала я. — Если только криминалистическую.
— Но это же так интересно! — продолжала вещать Кассандра. — Вот, например, был случай. Мужчина и женщина жили вместе, потом она умерла, и ее похоронили. И вот мужчине однажды стало плохо, он даже потерял сознание… А затем почувствовал, как к нему прикасается чья-то рука. Она гладила ему область сердца, и вскоре мужчине стало лучше, он смог подняться. А когда напечатали фотографию, то на ней ясно была видна женщина — та самая, с которой он жил! И даже в той же одежде, в какой она обычно ходила по дому. Что вы на это скажете?
— Только одно. Кто и когда умудрился сделать фотографию, если мужчине было плохо и он потерял сознание? И главное, зачем?
Мой резонный вопрос поставил Кассандру в тупик.
— Ну я не знаю, в книге об этом не говорилось или я забыла, — наконец произнесла она. — А вот другой случай, совершенно достоверный! В одной семье умерла старушка, мать мужа или жены, я не помню. А потом эта семья каждое утро стала обнаруживать на плите кастрюлю вкуснейшего борща — именно такого, какой варила эта бабушка. И главное, когда ночью кто-нибудь заходил в кухню, то никого не видел! Тогда они обратились в одну контору, и им установили скрытую камеру. И камера зафиксировала образ этой женщины и то, как она готовит у плиты! Представляете? Но вживую эту старушку так никто и не увидел. А после того, как ее сняла камера, она вообще перестала появляться. И борщ им уже никто не варил.
— Вот незадача, — вздохнула я. — Самим пришлось вертеться.
— Одним словом, — поджав губы, сказала Кассандра, — я надеялась на помощь этих фотографий.
— Возможно, они мне и помогут, — кивнула я. — Только не думаю, что на них проступит лицо убийцы. Но посмотреть, безусловно, стоит.
Я стала просматривать фотографии. На них были хорошо видны просторный двор, накрытый стол и участники вечеринки. Фотографий было много, состав изображенных на них людей менялся, менялось и качество — видимо, фотографировал не один человек.
Кассандра подсела ко мне и, тыча пальцем в лица, рассказывала, кто есть кто.
— Вот это Игорь, — ткнула она в плечистого кудрявого шатена, стоявшего в обнимку с женщиной. Я поняла, что это Инесса. Наконец-то я смогла увидеть ее лицо, каким оно было до страшной трагедии: овальное, с очень нежными чертами, с большими ярко-голубыми глазами.
Инесса тоже подошла к нам.
— Это Ромка, — говорила она, когда я рассматривала невысокого щуплого паренька в шортах и белой футболке. — Это Ольга, это Паша с Дашей… Вот мы все вместе за столом, это на пруду… Это мы в бадминтон играем с Игорем…
Она отвернулась, сдерживая слезы, проступившие то ли от того, что она вновь ощутила утрату жениха, то ли от того, что увидела себя здоровой и привлекательной.
— А где же Кирилл? — спросила я.
— Он вообще не любит фотографироваться, — развела руками Кассандра. — Это в основном он и снимал. Хотя вот он, но здесь его почти не видно.
Действительно, Кирилл Вавилов был изображен со спины, я видела только темный затылок и высокую фигуру в джинсах, обнаженную по пояс. Увидела я и сам дом, который был, как я и предполагала, тоже построен с размахом.