Мы ожидали, что Крестофф вернется через день или два. Но шли дни, а небо оставалось пустым. После того первого и единственного раза, когда у нас был реальный шанс подать сигнал бедствия, мы видели несколько летательных аппаратов: все – слишком далеко или слишком высоко.
Возникла еще одна проблема. Мы не могли идти на риск и допустить, что они, скажем, явятся посреди ночи или незаметно проскользнут в дом, пока мы будем смотреть головизор. Если бы они застали нас врасплох, наш план был бы обречен. И мы разработали систему суточных дежурств: один из нас постоянно был настороже.
Мы переставили мебель и постарались расслабиться. Кто-нибудь один неизменно располагался у окна или входной двери.
Как убивать время, зная, что кто-то намерен разобрать на части твой мозг? Что касается меня, то я предпочитала передачи, которые можно было смотреть без особого внимания, – комедии, где герои все время падали, и триллеры, в основном сводившиеся к погоням. И еще легкое чтиво, не требовавшее большого эмоционального напряжения. Эмоций у меня уже не осталось.
Мы вместе завтракали, обедали и ужинали, а вечерами усаживались в гостиной, наполовину притушив свет. Алекс читал «Их звездный час», положив книгу на кофейный столик и осторожно переворачивая каждую страницу. Иногда он останавливался и зачитывал мне ту или иную фразу. У него было несколько любимых цитат из Черчилля. «Никогда прежде в истории человеческих конфликтов…» И еще: «Победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы; победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь…»
– Жаль, что его здесь нет, – сказал он.
– На чьей он был стороне?
Алекс закатил глаза:
– На стороне цивилизации. – Он задумался. – Жаль, что тогда не было аватаров. Слишком далекие времена.
На девятый день разразилась чудовищная буря, и нас завалило снегом. Когда метель закончилась, нам пришлось карабкаться через сугробы, чтобы выбраться наружу.
Я надеялась, что Пейфер обнаружит наше исчезновение и начнет искать нас. Но эта надежда ни на чем не основывалась. Когда я поведала об этом Алексу, он поинтересовался, как Пейфер может проследить наш путь до этого уединенного форпоста.
Шла предвыборная кампания, и мы насмотрелись выступлений разнообразных кандидатов: те рассказывали, как они собираются улучшить жизнь обитателей планеты. Все подчеркивали необходимость противостоять «немым» – естественно, расходясь в деталях. Некоторые хотели привлечь Конфедерацию, но та не пользовалась особой популярностью на Салуде Дальнем: ее считали далекой державой, которая охотно поживилась бы ресурсами планеты. У меня возникло впечатление, что у политиков на Салуде Дальнем вошло в привычку выступать против Конфедерации, расписывая угрозы, которые исходят от нее.
Остальные новости были не столь важными: внезапная смерть бывшей королевы красоты, скандал из-за того, что спортсмен мирового класса оказался двоеженцем, арест знаменитости шоу-бизнеса за непристойное поведение. Еще одного всеобщего любимца обвиняли в том, что он сбросил жену с лестницы. Сам он заявлял, что это сделал неизвестный, вломившийся в их дом.
Сообщалось об очередных стычках с «немыми».
«На этот раз обошлось без стрельбы, – с энтузиазмом говорил молодой журналист, – но инциденты становятся все более многочисленными. Похоже, следует готовиться к худшему».
Однажды вечером мы смотрели интервью с экономистом, заявлявшим, что происходит нечто странное.
«Многие крупные корпорации, – говорил он, – особенно те, которые серьезно инвестировали в недвижимость, распродают свои активы и сокращают штаты».
Я посмотрела на Алекса:
– Как раз то, о чем ты говорил, только в более крупных масштабах.
«Почему?» – спросил интервьюер.
«Не знаю, – ответил экономист. – Возможно, это просто совпадение, но сомневаюсь. Похоже, дело идет к спаду».
«Но ведь экономика сильна. Разве не так, Кэри?»
«Так было несколько недель назад, Карм. Но внезапно все зашаталось».
«Почему?»
«Понятия не имею. Прослеживаются долгосрочные тенденции. Единственное, что я могу предположить, причем, подчеркиваю, это лишь мои домыслы…»
«Продолжайте, Кэри. Мы слушаем».
«Возможно, близится война. Война с „немыми“».
«Но разве это не должно подстегнуть производство? История учит, что войны идут на пользу бизнесу».
«Совершенно верно, Карм, – кивнул Кэри. – Если их выигрывать».
Я все глубже погружалась в уныние. Алекс пытался меня развеселить: мол, держись, все будет хорошо.
– Мы обязательно выберемся отсюда, – сказал он. – А потом возьмем «Белль», полетим к астероиду «Лантнера» и выясним, в чем дело.
Иногда по вечерам я закутывалась в одеяло, выключала наружное освещение и выходила на крыльцо, чтобы взглянуть на небо. Я смотрела на туманную дымку – край Млечного Пути – или в другую сторону, на Каллистру. В тот вечер, когда мы слушали экономиста, ко мне присоединился Алекс, и мы постояли вместе в темноте.
– Скоро они явятся, – сказал он.
Береги голову.
Узнать тебя и умереть
Они появились на следующий день после интервью с экономистом. Алекс валялся на диване, читая политическую историю владений Коранте. Он только что в очередной раз заметил, что ему очень хотелось бы заполучить хоть один предмет той эпохи, например брокасскую вазу из зала, где судили всю семью. Сколько она могла бы стоить?
Был вечер. Мы оба услышали звук приближающегося скиммера задолго до того, как увидели его. В тот день вахту несла я. Мы быстро проверили состояние наших приготовлений. Потом в небе появились огни, и машина начала снижаться.
– Пора начинать шоу, – сказал Алекс.
Выкрашенный в золотистый цвет трос тянулся вдоль такой же золотистой стены напротив входной двери, уходя за спинку дивана, где зацеплялся за вбитый в пол потолочный крюк. Дальше он шел вдоль подлокотника дивана, где был закреплен таким образом, что любой сидящий на диване мог протянуть руку и освободить трос. Тот, кто входил в дверь, не мог ничего заметить.
Мы подождали, пока скиммер не опустится. Алекс сел на диван, отцепил конец троса от подлокотника и пару раз потянул, убеждаясь, что тот нигде не застрял. Затем он сжал трос в правой руке, небрежно свесив ее с подлокотника.
На тумбочке, стоявшей шагах в восьми от двери, был горшок с искусственным растением. Я положила рядом с ним гладкий серый камень. Тот выглядел невинным украшением, и я даже не пыталась его спрятать, выставив на всеобщее обозрение.
Двигатели смолкли, и мы услышали звук открывающегося люка, а затем голоса. Я подошла к окну.
– Их трое, – сказала я.