Килгор показал нам фотографию Боксера:
– От него. Он пришел к нам вчера. До нас постоянно доходили слухи, что доклады о вторжениях «немых» – это фальшивки, а эксперты не пришли к единому мнению относительно пространственного разлома. Мне следовало обратить на это больше внимания. Не могу поверить, что я допустил такое.
– Вам повезет, если вас не заставят уйти в отставку.
– Если до этого дойдет, я уйду не раздумывая, Алекс. А пока что я намерен сделать все, что смогу, для жителей планеты.
– Что будет с Боксером? – спросила я.
Килгор удивленно посмотрел на меня, – казалось, он вообще забыл о моем существовании.
– С кем?
– С Боксером. Тем парнем на фотографии.
– Мы еще не решили. – Килгор понизил голос: – Впрочем, можно не сомневаться: если он и покинет планету, то одним из последних. – Взяв ручку, он написал несколько слов и положил записку в карман. – Что ж, скажу честно: я не стану просить вас о сокрытии того, что вам известно.
– В самом деле?
– Тайну все равно уже не сохранить – слишком многие знают о ней. Уже начались утечки. Лучше, если новость будет исходить от нас. Если мы сделаем все как надо, то всеобщего хаоса, возможно, удастся избежать.
– Пожалуй, вы недооцениваете свой народ, администратор.
– Не знал, что вы психолог, Алекс. Но надеюсь, вы правы. Когда вы собираетесь опубликовать информацию?
– В полночь.
Килгор вытер лоб:
– Господи.
Все молчали.
– Ладно. – Килгор глубоко вздохнул. – Придется это как-то политически мотивировать.
– Хорошо.
– Важно, чтобы люди не полностью утратили веру в правительство в тот момент, когда им крайне требуется руководство. Хаоса хватит и без того. Мне бы хотелось, чтобы вы позволили мне выступить с обращением. Я прошу вас об этом. Задержите передачу, вам это никак не повредит. Всего лишь до завтрашнего утра.
– Когда вы собираетесь выступить?
– Завтра. Я запланировал обращение к народу. – Он перевел взгляд на меня. – Мне нужно, чтобы до этого вы молчали и, главное, не упоминали о Векслере и его участии. Если народ узнает, что в правительстве есть группа людей, которые знали обо всем заранее и пытались воспользоваться этим в собственных интересах, он опять нам не поверит. Вы должны сообщить прессе, что и каким образом вы выяснили, а я прослежу за тем, чтобы вам оказали полное доверие. Вы даже получите медали. Но не более того. Хорошо?
– Сэр, – сказал Алекс, – Роб Пейфер уже кое-что знает.
– Пейфер? – Администратор наморщил лоб.
Алекс посмотрел на меня:
– Из «Глобала».
– Что именно ему известно?
– Он знает, – сказала я, – что Векслер держал в плену Алекса. Уверена, он сможет составить цельную картину. Но, кажется, я убедила его вообще не высказываться на эту тему.
– Хорошо. – Килгор закрыл глаза.
– Ничего не могу обещать.
– Не важно. Поговорю с его редактором. – В голосе его чувствовалась мука. – Делишки Векслера все равно всплывут, рано или поздно. Но даже одно гамма-излучение будет достаточно плохой новостью.
Мы долго сидели, глядя друг на друга.
– Трудно поверить, что это происходит на самом деле, – сказала Цирцея.
– Что вы собираетесь делать, администратор? Попытаетесь эвакуировать людей?
– Бесполезно, Алекс. Мы вывезем столько, сколько сможем. Но… – Он покачал головой.
– Какой ущерб может нанести вспышка гамма-излучения? – спросила я.
– Она убьет все на поверхности планеты, – ответила Цирцея. – Кто-то, возможно, укроется в убежищах. Но после нее мы не сможем выращивать продовольствие.
Алекс сидел не шевелясь.
– Мы не в состоянии провести массовую эвакуацию, – сказал Килгор. – У нас около ста кораблей, и каждый вмещает в среднем пятнадцать человек, даже меньше. Чейз, к концу года на Салуде Дальнем родится двадцать восемь миллионов детей. Кто-нибудь всерьез считает, что флот всего человечества способен вывезти хотя бы этих новорожденных?
Я позвонила Пейферу и сказала, что передача снова откладывается до завтрашнего утра.
– Да хватит уже, Чейз. Дайте мне хоть какой-то шанс. Я и так уже кое-что узнаю́ из других источников.
Я объяснила, почему мы нуждаемся в его сотрудничестве и почему нельзя допустить фальстарта. Пейфера это не обрадовало. Я воззвала к его патриотизму, но тщетно. Тогда я пообещала стать его рабыней до конца жизни, если он будет молчать. Пейфер заявил, что мы слишком легко сдаемся: он считал нас с Алексом честными людьми, а теперь мы позволяем политику замести следы.
– Килгор утверждает, что он тут ни при чем, – сказала я.
– Ну да, как же. Если нельзя доверять политикам, кому еще можно доверять?
В конце концов я пообещала предоставить Пейферу эксклюзивную информацию и дать ему пространное интервью.
Пора было возвращаться на Окраину. Я забронировала места на челноке, вылетавшем во второй половине следующего дня.
В ту ночь никому из нас не хотелось спать. Мы спустились в бар под названием «Жаворонок», где женщина за синтезатором играла призрачную музыку и подавали напитки, о которых я никогда не слышала, – «Прямолинейный», «Колби» и нечто вроде жидкого серебра. Мы уселись за столик возле синтезатора и подняли тост за Салуд Дальний, пожелав ему долгого существования.
В баре, кроме нас, было человек десять-двенадцать. Живые официанты вместо роботов делали атмосферу особенно теплой. К нам подошел симпатичный юноша, представился как Макс и сказал, что будет нас обслуживать. Ему было года двадцать два – я имею в виду года Окраины. Мне вдруг стало интересно, женат ли он. Мужчины на Салуде Дальнем не носили колец – считалось, что это не вяжется с их мужественностью. Я так и не поняла почему.
Но отчего-то мне казалось, что он свободен. Может, из-за того, как он посмотрел на меня? Но возможно, то была лишь игра моего воображения. Я подумала о его шансах покинуть планету, когда огласят новость и два миллиарда человек начнут драться за места в кораблях.
Бедный Макс. Если бы он улетел немедленно, вечером того же дня, он мог бы попасть на один из двух лайнеров, которые еженедельно отправлялись на Окраину и Токсикон.
Женщина за синтезатором, извиваясь, пела песню «Потерянные часы». Молодой человек и девушка за соседним столиком смеялись и поднимали бокалы, компания в дальнем конце зала что-то праздновала. Я наблюдала за тем, как парень у стойки бара пытается познакомиться с женщиной, явно не желавшей отвечать на его ухаживания, – и мне вдруг захотелось, чтобы у него все получилось. Но женщина встала и ушла.
Принесли наши напитки: какой-то «Каламбур» для Алекса и «Вало-делайт» – жидкое серебро – для меня.