Один батальон не мог иметь почти никакого значения в этой войне, но генерал-полковника весьма впечатлила решительность старшего военного начальника. Вернувшись назад, к Тирасполю, он встал в глухую круговую оборону, обложился минами, не жалея складских запасов, и теперь взять его можно было, только понеся тяжелые, несоразмерные потери. Или раздолбав его с воздуха прямо на складах, что гарантированно уделает разлетающимися боеприпасами половину Молдовы. Это тоже сбивает армии вторжения темп в каких-то его условных единицах измерения. Но мало.
— Товарищ генерал-полковник…
Очередные документы на стол, очередной CD-диск в целлофановом конверте. На папке и на диске время: 13.30. Сводки по продвижению своих соединений и частей, вражеских соединений и частей, по потерям: по опять же соединениям и частям, по родам войск. И половина или даже больше — от генерал-майора Бурдинского, начальника организационно-мобилизационного управления, и заместителя начальника штаба ЗВО по организационно-мобилизационной работе. Сводка о результатах работы военкоматов, парков, баз хранения вооружения и военной техники. «Лихорадочной» работы, — снова вспомнилось ему то же слово. Русский человек вовсе не всегда ленив и, мягко говоря, не всегда добродушен. Если его жестоко оскорбить, если до него дойдет, что за него взялись по-серьезному, он способен на очень многое. В России проживает около 5 миллионов человек призывного возраста, прошедших через обязательную воинскую службу, так охаиваемую всеми подряд. Даже всего одна пятая из них, вооружившись тем, что десятилетиями дожидалось их на «базах хранения», может вернуть скукожившимся ВС РФ хотя бы часть прежней мощи. ВВС — нет, флоту — нет, но сухопутным войскам — вполне. И вот этим генерал-полковник собирался воспользоваться по максимуму, насколько сможет. Время покажет, прав он или нет.
— Что от 6-й армии? — нелюбезно буркнул командующий фронтом, и помощник нагнулся вперед, вытянул из папки несколько листков на медной скрепке.
— А, чтоб это все…
Генерал-полковник прикрыл глаза от мгновенного укола боли в затылок. Он слишком устал за эти дни. Без состоявшегося приграничного сражения, без единого крупного боя — все равно смертельно устал. Глаза уже не видели, голова не хотела думать и ныла уже почти непрерывно. Все было плохо, все почти без исключения. Его по-настоящему пугало отсутствие контроля из Москвы, от главнокомандующего, из Генерального штаба. Контроля, к которому он привык и который становился все более жестким каждый год на всех уровнях армейской иерархии. Теперь же Москва выглядела практически «самоустранившейся» от руководства войсками, как бы странно это ни звучало. И у генерал-полковника Сидорова складывалось очень больное, нехорошее подозрение, что это касается не только его фронта — что так дело обстоит вообще со всем. Два приказа за прошедшую половину суток, причем один дублирующий еще воскресный приказ — о строгом запрещении использования войсками тактического ядерного оружия. Второй же был даже не приказом, а каким-то подобием циркуляра или даже балаганного призыва: «Всеми имеющимися силами обеспечить… отражение… Принять все необходимые меры для… Выдавить силы иных государств за пределы государственной границы Российской Федерации…» Иных государств! Не врага, не агрессора — просто иных государств! Под этим документом, как и под несколькими предшествовавшими ему, стояла подпись едва знакомого генерал-полковнику человека из состава последнего правительства. «И.О. Верховного главнокомандующего ВС РФ». Причем неизвестно даже, служил ли этот человек в армии, есть ли у него яйца, в конце концов? Судя по слову «выдавить» и особенно по повторяющимся запретам на применение ТЯО — ни хрена. Значит, как обычно, как 70 лет назад. Танками, артиллерией и живыми людьми.
— Еще вот это из 6-й…
Генерал-полковник снова потер свой затылок, набухающий уже переставшей казаться притерпевшейся болью. 6-я общевойсковая Краснознаменная армия, которая должна была защищать вторую столицу страны, город Санкт-Петербург — именно так звали его боль. Армия состояла из двух отдельных мотострелковых бригад, 138-й и 25-й гвардейских, их усиливали две артиллерийские, одна зенитная ракетная и одна инженерная. Армию спешно накачивали сейчас резервистами и выводимой из консервации техникой, но у нее было гораздо меньше времени, чем у других его соединений. И ей просто некуда было пятиться: агрессор выходил уже на дальние подступы к Петербургу. В способности 6-й армии отстоять город генерал-лейтенант не просто «сомневался» — он в нее не верил ни на одну секунду. А отходить тоже было нельзя: в этом случае НАТО одним рывком покончит со всем северо-западом и двинется оттуда туда — понятно куда. К Москве. А вот приняв совершенно безнадежный бой, армия выиграет ему еще несколько суток. Первые из которых он потратит совершенно так же, как и предыдущие, — пятясь назад без боя, под напором легко толкающихся в него передовых элементов бригадных боевых групп нескольких американских, британских, польских и германских дивизий. Неся потери под немногочисленными пока ударами с воздуха и точечными ударами ракетных систем, наносимыми «вполсилы». Теряя боевые машины от технических поломок, бича любой армии. Теряя людей от дезертирства. На всех уровнях, до генеральского включительно. Сколько же их было, старших офицеров и генералов, годами получавших денежное содержание и льготы за то, чтобы защищать страну, и тихо исчезнувших, когда пришло время ее защищать! Он не ожидал этого, и это действительно привело его в ярость. Звонишь в какую-то из бригад — а тебя соединяют с незнакомым подполковником, который «принял командование» на месте, без твоего приказа и без приказа из Москвы. Докладную записку об этом ты еще не успел прочитать…
Генерал-полковник продолжительно и неизобретательно выругался, и это слегка помогло: отупевшие мозги пережили момент отчаяния и переключились.
— Приказ в 6-ю ушел?
— Так точно, ушел… В 11.20.
— Хорошо.
«Хорошо» — это было просто слово, ничего не означающее. Ничего хорошего в происходящем на северо-западе страны не было и быть не могло. Своим приказом командующий фронтом преобразовал 6-ю общевойсковую армию в Северо-Западный оборонительный район, подчинил ее командующему все, до чего можно было дотянуться, наделил его всеми возможными полномочиями, кроме опять же применения ТЯО. И возложил на него соответствующую ответственность… «Общевойсковую»! Можно подумать, у страны остались какие-то другие, танковые или воздушные?!
Он уже почти махнул рукой на северо-запад и убыл из Петербурга сам, со своим штабом. Собственно север какое-то время удержится: можно быть уверенным, что ни норвежцы, ни финны не полезут через тундру на ДОТы. Но центр и юг… Генерал-полковник снова посмотрел на оперативную карту, расцвеченную синими стрелами и пунктирами. Пожиная плоды первого удара — всей мощью артиллерии и ракетных систем залпового огня по спящим людям, 35-я пехотная (механизированная) дивизия Армии США и польская 12-я механизированная дивизия быстро и умело разделались с войсками Калининградского оборонительного/особого района. И за неполные сутки прошли Прибалтику форсированным маршем. Осыпаемые большим количеством цветов — как прибалты делали всегда, какие бы войска к ним ни входили по дороге на восток или на запад. И, насколько известно, провожаемые огнем небольшого числа единиц легкого стрелкового оружия. Однако на «нашей стороне» они несколько притормозили, скорее всего, давая противостоящим им российским войскам время консолидироваться. Проходя за каждые сутки не сотни километров, а десятки. Методично и без торопливости борясь с его разведывательно-диверсионными группами и просто с одиночками. Методично устанавливая свою власть. Неторопливо. Все это звучало бредово с тактической точки зрения, но генерал-полковник был уверен в точности своей догадки: руководство НАТО наверняка видит большие плюсы в том, чтобы предоставить всем русским, желающим оказать сопротивление агрессору, такую возможность. В военной форме, с оружием в руках, с друзьями плечом к плечу… Две мотострелковые бригады против двух дивизий, пусть и «второго сорта». Что ж, на своей территории, с непрерывно текущим из тыла ручейком пополнений… Кое-какие шансы купить им сутки-двое у Петербургского оборонительного района были. Если забыть о втором эшелоне НАТО, обладающем заметно более серьезной ударной мощью. Двое суток, может быть, трое… Если Евгений Устинов будет держаться со своими по крохам собранными силами так, как должен… Они, может быть, даже успеют, долбанув по центру, перекинуть ему часть своих сил. Может быть.