Зато сразу чувствовалось, что это – квазиживое существо, а точнее говоря, целая колония существ всё-таки больше живых, чем искусственных. Вся эта масса, составляющая основу пузыря, не просто послушно выполняла волю лоцмана, она жила своей собственной личной жизнью. Помимо того что шумно и часто дышала, тем самым создавая реактивную тягу для дополнительной скорости, так колония пузырей ещё и булькала, урчала, поскрипывала связующими их жилами. Создавалось порой впечатление, что летишь в желудке какого-то великана. И наблюдаешь за окружающим пространством через круглый, чисто корабельный иллюминатор. Разве что на данной палубе управления иллюминатор был метра полтора в диаметре, а на остальных палубах, да в некоторых отсеках имелись только малые, в две ладошки. Да и зачем они на чисто грузовом транспорте вообще нужны?
А вот на иных уйтаргах, которые могли похвастаться роскошью и размерами, иллюминаторы занимали порой до трети всей наружной площади. Один такой как раз проплывал перпендикулярным курсом метрах в двадцати ниже, и граф Дин поразился излишнему «остеклению»:
– Больше стекла, меньше самого пузыря, как же он тогда летает?
– У таких внутри добавочные, несущие стенки, вот за их счёт и получается подъёмная сила. А максимальная скорость здесь для всех практически одинаковая. Потому что зависит от магнитного поля планеты. В крайнем случае можно оторваться от погони, нырнув в бурный воздушный поток и попутно раскинув в стороны специальные паруса. Их ещё называют просто «уши».
Следующий гигантский пузырь, этакий настоящий воздушный лайнер, прошёл встречным курсом чуть наискосок и, как показалось, слишком низко. Что заставило нервничать даже Крафу.
– О, наглец! За такое пренебрежение правилами лицензии лоцмана лишают на некоторое время!
Потому что в остальном пространстве, несмотря на все усложняющееся в сотне уровней движение, просматривались чёткая система, упорядоченность. Ибо правилами мира Надэм жёстко расписывалось движение потоков на строго обозначенных высотах для каждого из направлений.
– А если бы столкнулись? – не удержался Светозаров от любопытства. – И как часто такое бывает?
– Редко, но бывает. Тогда повреждается обычно тот, кто меньше массой, и спешно идёт на аварийную посадку. А это и есть самый опасный манёвр, когда вдруг сверху кто-то проваливается сквозь несущиеся потоки. Да ещё и встречным курсом. Вот тогда гибнут многие, а виновника, определённого по видеозаписям, порой и казнят… Если не шишка какая-нибудь…
– Понятно… Все равны, но есть самые равные…
– А если бы с нами столкнулся, то я ему не завидую. Лично расстрелял бы этого нахала из огнемёта. А то и…
Замолкнув на полуслове, Трибун Решающий прислушался к передаваемому в наушник сообщению от впереди идущего лоцмана. Потом сообщил с досадой:
– Ну вот, новые осложнения! Пролёт над столицей полностью перекрыт. Запрещение сделано для всех: что частных, что личных, что торговых пузырей. Так что давай присматривайся и мотай на ус.
Подобный вариант развития событий тоже прорабатывался. И тогда Светозаров сам добирался до храмового комплекса на одном из транспортов. Точнее, в сопровождении пятёрки разумных кальмаров. Именно такую небольшую группу могло прикрыть маскировочное силовое поле на две минуты. Задача – подлететь как можно ближе и десантироваться. А уж что потом будет с пузырём, никого не волновало. Пусть потом армейские сами додумываются, с чего это торговое судно оторвалось и само летает в спонтанно выбранном направлении.
Неудобство в том, что лететь ещё с полчаса, а Крафе, если он хочет координировать действия всего отряда, надо оставаться с большинством. То есть перелететь на ускорителе на иной борт. В принципе это несложно, только следовало вначале обучить управлению пузырём графа Дина Свирепого Шахматного и прочая…
Но так как Дмитрий давно, несмотря на иные красоты и горизонты, присматривался к управлению, то уже через пять минут вполне уверенно сдал экзамен по управлению, и союзник помчался на противоположную от главного иллюминатора сторону. А там и сиганул в направлении уйтарга, идущего в колонне третьим и вплотную приблизившегося ко второму номеру. Феноменально у него получилось попасть прямо в раскрытый люк, словно всю жизнь тренировался. Кстати, местные летуны подобные трюки проделывали сплошь и всюду, используя свои умения летать. И порой не два метра открытого пространства преодолевали, а десятки, если не сотни.
В одиночестве граф долго не оставался, к нему присоединились кальмары, закончившие тщательное исследование воздушного корабля. Всё-таки Прусвет подобрал к себе в компанию четвёрку не просто вояк и любителей приключений, а настоящих учёных. И тем было весьма и весьма интересно, можно ли вырастить точно такой же пузырь на иных планетах. Правда, Гегемон сразу утверждал, что нельзя, не растут, мол, подобные существа в иных мирах. Но одно дело мнение Высшего Протектора, пусть и весьма уважаемой личности, а другое – личное прощупывание каждого участка. Тем более для существ, пронзающих камни, покопаться во внутренностях пузыря – проще всех иных созданий. Считалось, что им доступен экспресс-анализ чуть ли не на молекулярном уровне.
Так что высказываться об увиденном они начали солидно, пусть и с восторгом:
– Феноменальное создание эта колония! А уж если бы удалось выращивать подобные в иных мирах, это было бы чудо не меньшим, чем телепортация.
Дмитрий представил себе картинку, на которой вся атмосфера Земли утыкана разноцветными, квазиживыми корабликами, и хмыкнул с недоумением:
– Где бы тогда «лётали» вертолёты, самолёты и прочие лёты?
– Ну да, ваша цивилизация уже испорчена техникой, там уйтарги не приживутся, – согласился Прусвет. – Но в иных мирах это даст только положительный толчок в развитии цивилизаций. Особенно средневековых, сильно отстающих в развитии.
– Что есть, то есть. Только не вырастет подобное без лучей голубого светила и особенного магнитного поля планеты. А таких сочетаний больше нигде во вселенных нет.
Судя по начавшемуся диспуту, кальмары не желали вот так сразу сбрасывать со счетов возможность разведения уйтаргов в какой-нибудь лаборатории. Хотя бы в той же Свирепой долине.
Только Светозарову стало не до разговоров, пришлось максимально сосредоточиться на управлении: подлетали к столице. А уж она сияла огнями небоскрёбов, замков, дворцов и причальных вышек поярче иных столиц более развитых цивилизаций. И причальные вышки здесь порой в два раза, если не в три превосходили Эйфелеву башню по высоте. То есть размах разумности, технического гения снабгов, их умения сотворить прекрасное поражали. Оставалось только удивляться, как в эти умные головы удалось жрецам вбить основы такой кровавой религии? Скорей всего, виноваты излишняя агрессивность и воинственность. Желание воевать ещё никого до добра не доводило.
Но как раз эта, последняя мысль, вдруг заронила сомнения в душу Дмитрия Петровича Светозарова. Вроде и обстановка не располагала к этаким отвлечённым размышлениям, и операцию уже нельзя было отменить, а вот лезли в голову неприятные мысли, и всё тут! И касались они как раз странной воинственности и разгула новой религии, обожествляющей Ветер.