– А сюда никто и не придет, Тань. Место зачаровано, другие его просто не видят. – Он улыбнулся и подмигнул. – Не хочу, чтобы нам мешали.
Ой. А вот эти слова взволновали. Я приготовилась, что придется отбиваться от обоих, но… Наш отдых на озере вышел очень милым, веселым и… таким уютным. Мы купались, дурачились в воде, брызгались, и я даже не замечала, как то и дело оказываюсь в объятиях то одного, то другого и никакой неловкости не испытываю. И маленькие нежности, случайные неслучайные прикосновения, легкие поцелуи то в шею, то в плечо, то в щеку вызывали лишь сладкое замирание в животе, и сердце трепыхалось в груди большой бабочкой, мешая нормально дышать. Мне… хорошо было, честно. Страх затаился на самом дне души, и, когда я распласталась на покрывале, пытаясь отдышаться и чувствуя приятную усталость, Димка и Макс расположились по обе стороны от меня. Я даже не стала возмущаться, что они почти прижимались. Томная нега растеклась до самых кончиков пальцев, шевелиться не хотелось, и глаза открывать тоже. Солнышко грело, птички чирикали, и в общем, все было чудесно. Даже когда спины коснулись чьи-то шаловливые пальцы, я не вздрогнула, не отстранилась. Едва ощутимые касания, складывавшиеся в замысловатые узоры, рождали колкие мурашки, хотелось ежиться и выгибаться, как кошке под ласкающей рукой. И не важно, чьи именно это пальцы, потому что… буквально через несколько минут к ним присоединились другие, и я готова была замурлыкать. Здравый смысл и страх осторожно просигнализировали, что пока все пристойно и целомудренно, и можно расслабиться. Я так и сделала.
Мне не хотелось думать ни о каких запретах и ограничениях, вообще ни о чем не хотелось думать. Мы перекусили, еще пару раз искупались и вернулись в дом, готовить шашлыки. Сидя в беседке и наблюдая, как Макс с Димкой хлопочут над мангалом, такие домашние и мирные, хоть и не похожие, но удивительно дополнявшие друг друга, поймала странное и немного пугающее чувство. Они как две половинки, оба не идеальны, конечно, со своими недостатками. Но вместе с тем я видела и достоинства, которые Казанцев и Жарков наверняка демонстрировали далеко не каждой девушке. Надежные, оба. Заботливые. Иногда чересчур, правда… Нежные… очень… Щекам стало тепло, едва вспомнила наши свидания, и невольно отвела взгляд от демонов – футболки ни один, ни второй надеть не удосужились. Да, не всегда слушают, что говорю, слишком уверены в себе, временами действуют, не спросив, хочу ли я… Черт. Будем честными, Таня, если бы не твой страх, тебя бы все устраивало. В обоих. Я беспокойно пошевелилась, облизала губы и отвернулась, ненадолго уйдя в размышления. Они по большей части вышли сумбурными и малопонятными даже мне, ибо к ним примешивалась изрядная доля эмоций. Как быть, стоит ли выбирать или… Тут мысль останавливалась, и на ее место приходили неуверенность и смущение. И вставал главный вопрос: подождут ли два года?.. Если смирюсь и приму ситуацию? Если… если расскажу все, как есть на самом деле, почему я такая неправильная фея?
– Тань, готово, иди есть! – Громкий голос Макса вырвал из тревожной задумчивости, и пришлось отложить сложные вопросы.
Лучше шашлыков поем, с вкусным вином из запасов Димки. Ну а после был отличный отдых в доме, на том самом диване. Жарков поставил фильм, названия не запомнила, но что-то ужасно романтичное и юморное. То, что каким-то незаметным образом я удобно устроилась между двумя демонами, положив на Казанцева ноги, а колени Димки использовав в качестве подушки, тоже не вызвало волнения. Может, я действительно привыкла за эти полдня к их присутствию, может, усыпило бдительность их примерное поведение, а может, свою роль сыграло все-таки вино. Я чувствовала расслабленность, умиротворение и покой. Кажется, даже задремать ухитрилась уже ближе к концу фильма… Отдых на природе плюс вкусные шашлыки сказались. Как же все изменилось всего за несколько часов!
Уснула я крепко, и снилось что-то очень приятное, видимо, потому и не сразу осознала, что происходит. Сначала сквозь сон пробилось ощущение, как кто-то осторожно, медленно гладил лодыжку, и от этих деликатных прикосновений кожа вспыхивала сотней искорок. Я длинно вздохнула, пошевелилась, но происходящее казалось продолжением сна, и глаза не открыла. Приятно-о-о-о… Чьи-то теплые пальцы тихонько, едва касаясь, провели по лицу, разгладили брови, обрисовали контур губ и спустились на шею. Ой, и так тоже приятно. Сонное сознание никак не отреагировало на вялую мысль, что, похоже, до меня сейчас дотрагиваются сразу двое. Ну и пусть… Лень выныривать из медовой неги полусна, лень включать соображалку и понимать, происходит ли все наяву или продолжается сон. Пусть будет последнее. Так проще… На мне оставались купальник, рубашка и шорты, причем рубашка расстегнута и завязана узлом на животе. Когда пальцы, кажется, Димки – у него ведь на коленях уснула, – обвели ключицы, погладили ямочку и начали выписывать замысловатые узоры на груди, подбираясь все ближе к трикотажному треугольнику, прикрывавшему упругий холмик, я только снова вздохнула, слегка выгнувшись. Губы дрогнули в мечтательной улыбке, внутри зрела странная уверенность, что происходящее – правильно и бояться не стоит. Почему, отчего такое ощущение, задумываться не хотелось. Хотелось наслаждаться нежной, осторожной лаской, медленно погружаться в удовольствие, разбуженное умелыми прикосновениями и постепенно проникавшее в каждую клеточку.
Глаза по-прежнему оставались закрытыми, под ними посверкивали разноцветные звездочки, а вместо пальцев к нежной коже чуть пониже косточки на щиколотке прижались горячие, мягкие губы. Язык игриво погладил, пощекотал, и тут я не сдержалась, охнула в голос, и глаза сами распахнулись. Вот теперь прикрываться восхитительно непристойным сном, в котором можно все, стало уже нельзя. В смотревших на меня золотистых глазах Димки мелькали красноватые всполохи, зрачки медленно расширялись, заполняя радужку. Однако что-то сказать или сделать я не успела: рот закрыл поцелуй, настойчивый, обжигающий, страстный. А нахальные пальцы, поверх ткани погладив собравшийся в тугой шарик сосок, ловко проникли под купальник, обвели вокруг, чуть сжали… От вершинки во все стороны брызнуло острым удовольствием, я выгнулась сильнее и не успела остановить руки, метнувшиеся к шее Димки. Обняла, притянула ближе, бесстыдно прижавшись к его ладони, требуя продолжения ласки. Инстинкты заглушили тревожный голосок, накрыли огромной волной, погребли под собой, и оставалось только отдаться на их волю, отвечая на поцелуй Жаркова, так же жадно и нетерпеливо.
Вторая его ладонь легла на живот, легонько поглаживая, и мышцы сжимались от этих прикосновений, кожа стала невероятно чувствительной. Отстраненно отметила, что Макс уже добрался до коленок, они были не так уж плотно сжаты… Его пальцы переместились на бедра, добравшись до края шорт, я сама не заметила, как мои ноги раздвинулись, а… поцелуи Казанцева перешли на внутреннюю сторону, зажигая огненные цветы и лишая способности думать, осознавать происходящее. Я плавилась в их руках, тонула в жаркой страсти, разбуженной умелыми ласками, захваченная врасплох решительными действиями обоих. Димка стянул с плеча рубашку, и следом за ней – лямку купальника, сдвинув мешавшую ткань – она раздражала тугую горошину, слишком болезненно реагировавшую на малейшее прикосновение. Сердце билось тяжело, неровно, дыхание со всхлипом вырывалось из приоткрытого рта, а губы, которые наконец Димка оставил в покое, горели после сумасшедшего поцелуя. Я крепко зажмурилась, вцепившись в волосы моего рыжего наваждения, а он… тихо засмеялся, наклонился, и его рот сомкнулся на напряженной вершинке, слегка ее втянув. В голову плеснуло волной удовольствия, я судорожно вздохнула, прикусив губу и запрокинув голову. Тань, Таня-а-а-а-а, что ты делаешь… Все это слишком… Слишком хорошо! Слишком сладко, черт возьми, слишком… правильно! Да что такое… Почему не могу остановить, почему голова кружится, а эмоции зашкаливают, кожа горит от прикосновений, а внизу живота ворочается жаркое солнышко, и между ног все болезненно ноет… Сумасшествие…