Девушка отважно толкнула дверь со значком радиационной опасности. За дверью обнаружился коридор. То ли он и правда был радиоактивным, то ли значок висел для отвода глаз. Соловью хотелось верить в последнее. Пройдя по коридору метров тридцать и миновав несколько дверей, Ольга уверенно толкнула последнюю. Дверь с легким шипением отворилась. За ней обнаружилась обычная приемная с девушкой-секретарем азиатской внешности.
– Здравствуйте. Я к Зигфриду, – сообщила Ольга.
– Проходите, – сразу же предложила секретарь.
Вслед за Ольгой Дима вошел в большой кабинет без окон. Мебели в кабинете оказалось не слишком много, но была здесь не только мебель. Большой стол в одном углу и почти такой же – в другом. Около каждого стола – шкаф, посреди кабинета – журнальный столик и несколько пуфиков вокруг. А у дальней стены – что-то вроде миниатюрного спортзала. Велотренажер, беговая дорожка, штанга, мат…
За одним из письменных столов сидел массивный молодой негр. Волосы его были собраны в короткие дреды. Поверх красной футболки красовалась массивная золотая цепь с какой-то вычурной подвеской, что слегка примирило Диму с мыслью о том, что негр, возможно, и правда продюсер. За другим столом расположился высокий худощавый араб. Он был одет в классический серый костюм в мелкую полоску и носил скучную прическу. Галстук продюсера был синим, с золотой заколкой в форме микрофона. А может быть, это и есть микрофон? Интересным был нос араба: большой, с широкими ноздрями, он словно жил своей жизнью, обнюхивал посетителей.
– Привет, Наумова! Ты привела своего друга? – с легким акцентом спросил араб. Для себя Соловей определил акцент как немецкий, англичане произносят звуки не так, китайцы – тем более.
– Нельзя ли без фамильярности, Карл? – спросила Ольга.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты забыл, как меня зовут?
– Прости моего друга, Ольга, – широко улыбнулся негр. – Он не в духе с утра.
– Только ради тебя, Зигфрид.
Самое интересное, что и негр говорил с акцентом.
– Они – немецкие продюсеры? – не сдержавшись, поинтересовался Дима.
– Ага, – Оля кивнула.
– А что, не похожи? – спросил араб.
– Именно такими Ольга вас и описывала, – не растерялся Соловей. – Рад познакомиться!
– А уж мы как рады, – хмыкнул негр. – Добро пожаловать на Луну, Дима Соловей!
* * *
К Галахаду я обратился рано утром. За ночь решение выкристаллизовалось: я постараюсь принести человечеству как можно больше пользы, независимо от того, понравится мне новая работа или окажется неприятной. Если элементы проекта выбрали меня, значит, имелись основания. И даже если «Авалон» далеко не так светел, как его представляют люди, изнутри будет проще разобраться, что он на самом деле собой представляет.
– Вы обрадуете меня своим согласием? – не здороваясь, спросил сэр Галахад. Доступный для человеческого восприятия аналог искусственного интеллекта – рыцарь с неизменно опущенным забралом – встретил меня посреди большого пустого зала со сводчатым потолком. Голые стены, горящий камин, несколько тяжелых темных стульев вокруг деревянного стола неподалеку от огня.
– Да, – коротко ответил я.
– Регламент работы комиссии не выкладывается в широкий доступ. Теперь, имея соответствующие коды доступа, вы можете более подробно ознакомиться с принципами нашей деятельности. Но прежде чем вы приступите к прямому выполнению своих обязанностей, хочу предложить вам командировку.
– Интересно…
– Куда бы вы хотели поехать? – спросил сэр Галахад.
– То есть?
– Существует место на Земле, где вы хотели бы побывать?
– Таких мест достаточно, но какое это имеет отношение к моей работе?
– Самое прямое. Первую неделю вам стоит посвятить знакомству с реалиями современной жизни. Где это лучше делать, как не в дороге, вдали от привычного уклада жизни? Поэтому я и спрашиваю: куда вы направитесь?
Галахад с интересом ожидал моего ответа – я буквально ощутил это кожей. От моего выбора многое зависело. Может быть, и не моя судьба, но направление будущей работы – точно.
– Есть ограничения? Страны, континенты?
– Ограничений нет. Специалист комиссии может выбрать для первой командировки любую точку земного шара. Но лично я советовал бы ограничиться Евразией и близлежащими островами. Так будет полезнее для будущей работы.
– Тогда и думать нечего. Я выбираю Тибет.
– Вы в достаточной мере владеете языком коренного населения? – В голосе Галахада послышалось подозрительное веселье – не ехидство или сарказм, а какой-то доброжелательный юмор.
– Полагаю, существуют автоматические переводчики.
– Действительно. Кроме того, вы можете выучить язык, или вам запишут его прямо на подкорку мозга.
– Наверное, лучше ограничиться прибором?
– Прибор можно потерять, – заметил Галахад. – А знания останутся при вас всегда.
– Я ведь еду всего на неделю.
– Но Тибет по-прежнему остается одним из самых отсталых в техническом отношении районов Земли. В некоторых маленьких поселках даже нет оптоволоконной линии. И, понятное дело, струнных дорог.
– А радиосвязь? И струнные линии передач в городах?
– Все это, естественно, имеется.
– Тогда, полагаю, Тибет не такой уж и дикий край. Мне еще памятен мир, в котором даже телефонов не было.
Галахад помолчал немного, словно раздумывая над моими словами, потом произнес:
– Хорошо. Ваше первое рабочее задание – составить маршрут поездки и сформулировать ее цели. Когда это будет сделано, электронный туроператор выдаст вам необходимые предписания и проездные документы.
– Виза в Тибет не нужна? Он по-прежнему принадлежит Китаю?
– Да, это автономная китайская территория. Виз сейчас нет, люди перемещаются по планете и за ее пределами свободно. А вот на работу в другой стране чужеземца могут не принять. И заблокировать его денежный счет, если его поведение станет противоречить общепринятым нормам. Но вам это не грозит, вы находитесь под протекторатом программы «Авалон». Счастливой поездки, Даниил!
Меня словно вытолкнуло из виртуального пространства. Взглянув на часы, высвечивающиеся на кухонной информационной панели, я не поверил своим глазам. Когда я входил в вирт, часы показывали 7.47.07 – то есть без тринадцати восемь. Сейчас индикация изменилась, но не слишком – на табло горели цифры 7.47.51. Наш разговор с Галахадом занял сорок четыре секунды? Я бы скорее поверил, что мы беседовали минут двадцать. Пусть у искусственного интеллекта «Авалона» колоссальное быстродействие – но как он ухитрился «разогнать» меня? Использовал какую-то физиологическую функцию организма наподобие «быстрого сна»? В показаниях часов я ошибиться не мог – цифры прочно засели в сознании.