Я нашла его уже к вечеру. Почти в самом конце колонны стояли друг за другом три асфальтовых катка, на третьем я и обнаружила следы черной, и, несомненно, автомобильной, краски.
Конечно, то, что она автомобильная, я могла сказать только предположительно — для пущей уверенности краску еще предстояло сдать на анализ в лабораторию, но процентов на девяносто я была уверена, что это краска с автомобиля Вадима.
Я собрала частицы краски в пакетик для образцов и довольная, что мое терпение было вознаграждено, поехала домой.
Испытывая острейшие приступы голода, я поднялась в квартиру и прежде всего закинула в микроволновку первый попавшийся мне на глаза полуфабрикат из холодильника, уж потом в процессе поглощения пищи начала обдумывать последние события, так неожиданно менявшие ход моего расследования.
Итак, предположения о том, что Вадим вылетел в овраг, пытаясь увернуться от встречной или в результате столкновения с большегрузом, отсеивались. Совершенно ясно, что причиной катастрофы было столкновение с асфальтовым катком и, учитывая время аварии, это столкновение было подстроено.
Тут снова меня остановило сомнение. Кого же все-таки мне искать? Убийцу Сергея или убийцу Вадима? Ведь теоретически любой из них мог оказаться в злосчастной машине, и шансы их на кандидата в жертву были практически равны. Да, убит действительно Вадим, но ведь покушались до этого на Сергея. У меня в руках не было ни единого факта, который давал бы преимущество кому-то из них. А ведь от того, кто именно в действительности был назначен жертвой, зависел весь план нового расследования.
Столкнувшись с такой безысходностью, я даже перестала жевать. Ну вот как, как мне здесь выбрать?! И тут я вспомнила о своем гадании. Как там говорилось? «Обратитесь к очевидности»? Хм… То есть не уноситесь в заоблачные дали и не придумывайте какие-то слишком замысловатые объяснения, а принимайте дело так, как оно есть. Хм… Ну если принимать дело так, как оно есть, значит, вывод будет такой: убит тот, кого и хотели убить. То есть Вадим.
А если убить хотели именно Вадима… У-у-у… В один момент я стала чувствовать себя отвратительно. Во-первых, если убить хотели Вадима, это означало, что силы и время, потраченные мной на поиск убийцы Сергея, были потрачены зря. Более того, если настоящей жертвой изначально был Вадим, Сергея я даже не могу пока исключить из списка подозреваемых и, следовательно, все его рассказы о покушениях следует серьезно проверить.
Все нужно начинать сначала. С самого что ни на есть начала, и проверять уже не тех, кто мог бы организовать покушения на Сергея, а то, существовали ли эти покушения в действительности.
И тут я поняла, что проверить это будет непросто. В случае, когда Сергея кто-то преследовал на автомобиле, свидетеля, кроме самого Сарычева-младшего, нет. В машине он был один, и не было никого, кто мог бы что-то подтвердить или опровергнуть.
Что касается взорванного мобильного телефона, обломки которого, помнится, были выброшены в мусорное ведро, то подтвердить этот случай может разве что отец, который, приехав на зов испуганного сына, мог еще краем глаза увидеть последствия взрыва. Но в связи с открывшимися новыми обстоятельствами дела под подозрением оказывались все родственники, в том числе и отец Сергея, мой уважаемый клиент Дмитрий Евгеньевич Сарычев. А если он здесь замешан, его показания ничего не значат.
Оставался мусорный контейнер. По словам все того же Сергея, первое покушение произошло на улице, значит, если это на самом деле было, должен найтись хоть один человек, который бы это видел. Тем более что взрывы мусорных контейнеров на наших улицах явление, к счастью, пока не такое уж частое.
Итак, первым делом необходимо ехать к магазину, возле которого стоял этот самый контейнер, и проверять, видел ли кто-нибудь, как он взорвался. Взорвался больше трех недель назад… Ах ты, чтоб тебя!
Я испытывала большое раздражение. Если бы с самого начала мне знать! А теперь… одного времени сколько потеряно, не говоря уже о возможных свидетелях, которые и через два дня уже путаются в показаниях, чего же можно ожидать от них через три недели!
Хотя, с другой стороны, сначала все действительно указывало на Сергея, на то, что именно он должен выступить в качестве жертвы, и, если только не сам он это все придумал, виноватых в моем потраченном времени нет. Единственное, что я могу сделать сейчас, — это ухитриться найти того, кто помнит, не взрывался ли тут неподалеку контейнер с месяц назад, и тем самым получить хотя бы косвенное подтверждение или опровержение самого факта существования покушений на Сергея Сарычева. Да и насчет взорвавшегося телефона можно будет как-нибудь ненавязчиво расспросить у Сарычева-старшего. Хоть он и под подозрением.
Я раздумывала обо всем этом, дожевывая свой незатейливый ужин, но в глубине души уже была твердо уверена, что настоящей, действительной целью загадочного злодея был именно Вадим. Инстинкт детектива и немалый опыт говорили мне, что нужно искать того, кому именно Вадим был неудобен и кто хотел устранить его таким образом, чтобы все выглядело как неудавшаяся попытка покушения на другого человека. То есть сделать все так, чтобы отвести от себя подозрения в принципе, изначально. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло.
И что говорить, ее ни у кого и не возникло, этой мысли. Не возникло поначалу даже у меня, несмотря на весь мой опыт. Да, следовало признать, что здесь я имею дело с человеком очень и очень неглупым и мне нужно быть предельно осторожной.
На другой день, отправившись проверять версию с взорвавшимся контейнером, я, памятуя об осторожности, оставила машину в глухом переулке почти за квартал от фирмы «Сарсан», чтобы никто даже случайно не мог обнаружить, что я нахожусь близко от нее и проверяю достоверность рассказа Сергея Сарычева.
Уже в первое свое посещение я отметила, где расположен тот самый магазин, куда Сергей заходил за сигаретами и возле которого находился пресловутый контейнер. На сей раз в радиусе ста метров я не обнаружила ничего, что хотя бы отдаленно напоминало емкость для сбора мусора. Это дало мне неплохую идею, как получить нужные сведения.
Войдя в магазин, я безапелляционным тоном обратилась к продавщице:
— Здравствуйте, я из санэпиднадзора. Могу я поговорить с директором?
Наверное, это был мой счастливый день, потому что, на мое счастье, директора в магазине не оказалось и поговорить я могла только с молоденькой продавщицей, до смерти перепуганной моим решительным видом.
— А… он… его нет… он… в налоговую уехал, — беспомощно лепетала она, глядя на меня округлившимися от ужаса глазами.
— Что же это такое, девушка, — продолжала я свою атаку, — сколько раз мы писали вам, посылали предупреждения, а ничего не меняется! Все так и осталось, как было. Правила не соблюдаются, требования не выполняются. А?! Вы что же, хотите, чтобы вам выписали штраф? Или вообще закрыли вашу лавочку. А?!
— Какие предупреждения? Мы ничего не получали. Вот директор приедет…
— И еще директора на месте нет! Смотрите, доиграетесь вы! Несоблюдение санитарных норм — это вам не шутки. Вы ведь не цветами торгуете, а пищевыми продуктами. Пищевыми, понимаете вы это? А если люди из-за вашей антисанитарии потравятся, что вы тогда скажете, а?! Тоже будете говорить: «Вот приедет директор». Так ведь директор никого уже не воскресит.