Я действительно слышала это имя — Вадим Кудрявцев. В Тарасовской академии права, где я училась, он прослыл адвокатом, который очень редко проигрывает дела, которые ведет. Я даже видела его — еще когда была зеленой первокурсницей, — он несколько раз приходил читать у нас лекции. Все преподаватели ставили его нам в пример как блестящего юриста, который берется за самые запутанные дела. И вот, расследуя преступление, я сталкиваюсь с его приемными детьми… Мир тесен!
— Словом, — продолжала Мария, пуская изящные колечки дыма, — Вадим устроил нас на работу к одному из своих клиентов, которому очень помог в свое время и с которым поддерживал приятельские отношения. Как вы, наверное, догадываетесь, этим человеком был Каминский. Правда, есть тут одна деталь: Каминский не знал ни того, что мы брат и сестра, ни того, что нас опекает Вадим. Между прочим — идея Вадима. «Не говорите об этом никому, — говорил он. — Никогда не узнаешь, когда удача повернется к тебе лицом, а когда, — Мария усмехнулась, вспомнив любимую поговорку своего воспитателя и друга, — задним фасадом. Может статься, что лучше не говорить о своем родстве. Пусть это будет наша тайна. Конечно же, вы останетесь моими детьми, а я вашим отцом, но… между нами. Фамилии-то у вас все равно разные». И как в воду глядел!
— Тут-то и началось самое главное, — перебил Марию Андрей, считая, наверное, что она слишком уж углубилась в вопросы, которые вообще было бы лучше не затрагивать. — Мы с Марией работали у Каминского уже достаточно долго. Я получил повышение — из простого автотехника стал личным водителем Каминских, Мария тоже сумела сделать карьеру. И вот тогда все и случилось. Мы не знали о том, что Вадим болен лейкемией, он нам никогда не говорил. Конечно, он время от времени ложился в больницу, но мы понятия не имели, что это он проходит курс химиотерапии. Он запрещал нам навещать его в больнице, говорил о профилактическом лечении каких угодно болячек. Со временем мы с Марией сняли себе по квартире, стали жить раздельно. Все-таки у нас уже была своя личная жизнь.
Я согласно покивала головой. Кажется, я уже знала, как дальше пойдет рассказ. Мне вспомнилось, что Кротова говорила о каком-то друге Каминского, который болен лейкемией и которого Каминский отказался ссудить деньгами на операцию.
— И вдруг мы все узнали, — продолжал Андрей. — Нам позвонил врач Вадима и сказал, что жить ему остается совсем недолго. Как мы тогда ругали его за молчание! Но он всегда был, есть и, надеюсь, будет упрямым, как осел! Заявил нам, что его болезнь — это его проблемы. Но когда Вадим узнал, что нам известно о его болезни, он все-таки рассказал нам подробности. Не то чтобы ему этого очень хотелось: просто мы, как говорится, приперли его к стенке…
На кухне послышался щелчок отключившейся кофеварки.
Мария принесла кофейник, три чашки, сахар и сладкий рулет. За ароматным кофе Андрей и Мария рассказали мне все остальное:
— Ему были срочно нужны деньги, и большие. Единственным шансом для него была пересадка костного мозга. Мы разузнали, что операция эта делается в Штатах и стоит около двухсот тысяч баксов. Таких денег у нас, конечно, не было. Даже если бы мы соединили наши доходы и сбережения, требуемой суммы не нашлось бы. Дело обстояло тем хуже, что у Вадима, пользуясь его болезнью, конкуренты «увели» немало дел, которые могли бы принести ему хороший гонорар. И тогда мы с Марией принялись искать другие пути.
— Поймите нас, пожалуйста, правильно, — перебила брата Мария. — Мы совершили преступление, но мы не преступники. Да-да, — поспешно добавила она, видя, наверное, по моему лицу, что насчет чистоты поступков этих двух невинных овечек я сомневаюсь, — формально во всем виноваты мы. Кража и денег, и документов совершена нами. И хотя деньги из сейфа вытащила Эмма Эдуардовна, не будь Андрея, этого бы не случилось. Но скажите, — Мария посмотрела мне прямо в глаза, — если бы ваш отец оказался серьезно, почти неизлечимо болен, разве бы вы не пожертвовали всем ради него, разве не пошли бы на все, чтобы он остался жив? А ведь для нас Вадим больше чем отец. Только благодаря ему у нас была нормальная семья и мы не выросли в детдоме, только его стараниями мы смогли получить образование и работу. И даже не это самое главное. Главное то, что он любит нас так, как не любили собственные родные отцы. Представляете, в каком мы с Андреем были отчаянии, когда узнали, что он долгое время скрывал от нас свою столь серьезную болезнь? И как, по-вашему, неужели в нашем случае цель не оправдывала средства?
Не знаю, что повлияло на меня сильнее всего: то ли моя усталость за последние дни, то ли бесхитростный рассказ двух молодых людей, то ли то, что прекрасный адвокат Вадим Кудрявцев умирает от лейкемии, никому, кроме двух его приемных детей, не нужный. Но вдруг я почувствовала, что вот-вот расплачусь, хотя вообще-то это мне не свойственно. Вот еще: слезы лить, когда действовать надо! Я помотала головой, стараясь стряхнуть с себя сентиментальное настроение и нацелиться на дело. Однако мое поведение, кажется, не укрылось от Марии и Андрея.
— Даже вы, частный детектив, не смогли остаться равнодушной, — проговорила Мария. Тут только я заметила, что на ее лице видны дорожки от слез. — А что же тогда говорить про нас? Мы просто места себе тогда не находили, все думали, как бы помочь Вадиму.
* * *
Дальнейшее уже не являлось для меня секретом. Как раз в то время Эмма Эдуардовна стала недвусмысленно поглядывать на Андрея. Бедный парень не знал, куда от нее деваться. Я знала, до какого состояния может довести человека занудство Воблы. А что тогда говорить об Андрее, который видел ее целыми днями, тем более что мадам Каминская сама искала с ним встреч?
Параллельно со своей супругой Каминский тоже решил обратить свой благосклонный взор на молодую красивую секретаршу. Он стал осыпать ее знаками внимания, делая раз за разом предложения, которые ей явно пришлись не по нраву.
Брат и сестра уже стали подумывать о том, чтобы найти себе другую работу. Болезнь Кудрявцева перевернула все. Именно тогда Андрей и Мария узнали от Вадима, что он просил Каминского ссудить его недостающей суммой, но получил отказ, который даже не назовешь вежливым. Они прекрасно понимали, что обращение Вадима к Каминскому было последним шансом — больше денег взять было неоткуда. И вот тогда Андрей и Мария решили во что бы то ни стало получить с Каминских деньги и заодно отомстить им за все. Конечно, если бы Кудрявцеву стало известно об их плане, он бы непременно отговорил их. Но, предвидя его реакцию, ни Андрей, ни Мария ни словом ему не проговорились. Речь шла о жизни близкого человека, и раздумывать о некрасивости и бесчестности поступков они уже не могли.
Обстоятельства, как назло, будто сами подыгрывали Андрею и Марии. Эмма Эдуардовна, заполучив таки Андрея, стала поговаривать о том, чтобы начать новую жизнь где-нибудь подальше от мужа, который изрядно ей надоел и который к тому же всячески старался выставить ее полной дурой перед всеми своими знакомыми. По правде сказать, жена бизнесмена из нее и вправду была никудышная, она только и знала, что ходить по магазинам и болтать по телефону. С ней даже показаться в обществе было как-то неудобно — она настолько усердно молодилась, что это бросалось в глаза всем и каждому. Похоже было на то, что она на всех производила точно такое же впечатление, как и на меня, когда я впервые ее увидела. Понятное дело, что и ее болтливость могла сослужить ее супругу медвежью услугу. Так он и перестал делиться с ней деловыми проблемами.