* * *
Едва стало светать, казачья полусотня поднялась и двинулась в глубину чащи. На краю легко оказаться замеченными случайными жителями, спозаранку собравшимися в лес за дровами, грибами или ягодами. Дубрава оказалась чистой, ухоженной: валежник убран, сухостоя нет, гнилья тоже, каждые три-четыре сотни саженей воинам встречалась широкая тропа, идущая к селению.
– Заботятся дикари, – тихо отметил отец Амвросий, – даром что язычники. Берегут.
По ухоженному лесу и идти было легко, так что уже через полчаса воевода приказал остановиться, выставить дозоры и готовиться к бою. Сам же, взяв немца и Андреева с Серьгой, отправился на разведку.
В этот раз они подобрались к селению с востока, от самой чащобы, откуда местные нападения точно ждать не должны. Выйдя к краю вскопанных грядок, спрятались за стволы, благо дубы в толщину имели по два-три локтя, и вполглаза выглянули вперед.
– Хижин и вправду много, друг мой, – отметил Ганс Штраубе, осматривая редко стоящие остроконечные юрты, крытые толстой пятнистой кожей. – Полагаю, их тут между грядками сотни полторы наберется. Сиречь полтораста семей. Коли обычные, со стариками и детьми, можно по два мужика на каждую считать. Хозяин и старик али сын взрослеющий. Три сотни воинов и бабы с детьми. На круг, мыслю, больше тысячи населения наберется. Считай, город.
– Трем поколениям в таком шалаше не уместиться, – покачал головой Силантий. – Мыслю, каждый вьюнош по взрослению новый себе должен ставить.
– Токмо бедные больно дома-то… – добавил немец. – Откуда у них золото?
– Они в чумах своих не живут, спят только, – раскладывая подзорную трубу, сказал Иван Егоров. – Я, когда в полоне был, присмотрелся. В семьи токмо на ночь расходятся, уединиться. А живут там, возле святилища. – Воевода вскинул трубу, навел резкость. – Там играют, там готовят, там делами занимаются, там молятся. Все там, у святилища, происходит. Оттого и домишки столь простые. Здесь же тепло всегда, топить не нужно. От ветра, дождя, взглядов чужих прикрывают, и ладно.
– Надеюсь, они хоть на перинах спят? – сварливо поинтересовался Штраубе. – Я на жердях все бока уже отлежал, хочу постель помягче.
– Вот черт, да они, похоже, казнь учинить затеяли! – водя кончиком трубы, выдохнул воевода. – Баба какая-то к дереву привязана, дикари вокруг суетятся, толпа изрядная собралась. Кулаками машут, недовольные… Или бить намерены, или пытку затеют. Народец здесь изощренный.
– Дай глянуть, Иван, – попросил немец и, завладев трубою, привалился боком к стволу, прочно опираясь на него локтем.
– Пусто совсем по хижинам… – еще раз осмотрел селение Егоров. – Господь с нами, весь ворог в одном месте собрался! Вот тут его одним ударом бы и прихлопнуть!
– Повезло, – согласился Штраубе, складывая трубу. – Казнь есть удовольствие редкостное, на него завсегда весь народ сбегается и по сторонам не смотрит. Надеюсь, несчастную старуху будут пытать. Это продлит для черни удовольствие, и мы успеем подступить, пока они не разойдутся.
– Ударим не отсюда, подберемся вон к тому ясеню, – указал на одинокое дерево атаман. – Там до святилища бежать ближе. Я людей в атаку поведу, а ты, Ганс, с десятком стрелков останься сзади и следи за дикарями. Те из них, что золотые украшения носят, есть главные чародеи. За ними особо и смотри. Коли покажется, что ворожбой кто из них вдруг начал заниматься, на казаков что-то насылает, али еще что подозрительное померещится, стреляйте в такого без промедления. Но без нужды порох не жгите, и без того мало осталось. По возможности луки пользуйте. Давай, Ганс, беги к ватаге, поднимай, выводи к месту. Пусть поторопятся, нам хорошо бы еще до казни успеть, дабы местные от зрелища не отвлекались. Серьга и Силантий за мной. Понаблюдаем покамест. Может, еще чего интересного углядим?
Однако из «интересного» увидеть удалось только то, что дикари принялись таскать от леса на площадь дрова, обкладывать ими поставленный вертикально столб.
– Жечь будут! – понял воевода. – Это хорошо. Дело небыстрое, успеем подготовиться…
Вместе с двумя казаками Иван Егоров двинулся по краю леса к ясеню, время от времени останавливаясь ненадолго, снова и снова всматриваясь в толпу язычников.
– У них там только ножи, – наконец убедился атаман. – Копья лишь у стражи святилища да еще у нескольких людей там же. Дубинок вообще не видно. Вестимо, сразу по капищу бить нужно. Там главная сила. Их сомнем – остальные сдадутся.
К тому времени, когда дикари стали отвязывать свою жертву от дерева, воевода со спутниками выбрался на ведущую к ясеню тропу. А когда начали привязывать над будущим костром – к ним подтянулась и остальная полусотня.
– Атакуем молча! – предупредил Егоров. – Не станем раньше времени язычников от праздника их кровавого отвлекать. Капище за костром, на берегу. Его и захватываем, не отвлекаясь! Все едино брать тут больше нечего. Сомнем стражу, и победа наша. А там посмотрим… Все поняли? – Воевода вытянул саблю. – Тогда за мной!
* * *
Когда резко обернулся верховный шаман – повернулись и все собравшиеся сир-тя, и Митаюки-нэ тоже. Они увидели десятки странных людей в грязных одеждах, взявшихся невесть откуда и бегущих к святилищу с длинными сверкающими палками. В первый миг, от неожиданности, всем стало страшно – многие даже попятились, а мужчины схватились за ножи. Но почти сразу все успокоились. Мало ли дикарей обитало в окраинных землях? Что они могли сделать древним и могучим родам сир-тя? К тому же чумазых безумцев было совсем немного.
– Твои старания напрасны, злобная Нине-пухуця, – презрительно произнес Хасуюимдей. – Тебе не испугать нас, как не одолеть нас твоим жалким демонам…
Великий шаман вскинул руку ладонью к дикарям – и те вдруг замерли, словно вмерзли в прозрачный лед, не в силах шелохнуться.
Внезапно воздух разорвал оглушительный раскат грома, и из груди Хасуюимдея вырвался красный клок. Шаман взмахнул руками, откидываясь на спину, его личина сорвалась с головы и отлетела в сторону – а дикари метнулись дальше, громко вопя:
– Ур-ра-а!!!
– Остановите их! – закричали шаманки, окружавшие отчаянно дымящий, но так и не полыхнувший костер.
Против вызванных черной ведьмой духов выступили еще несколько колдунов – но грохочущая смерть и стремительные стрелы быстро выбили их одного за другим.
– Не смотрите, сражайтесь! – Вождь Дома Воинов схватил копье, метнул в сторону дикарей, отобрал у молодого паренька другое, кинулся навстречу врагам, ударил первого в грудь…
Митаюки-нэ сообразила, что часть дикарей бежит прямо на нее, ощутила их ярость, вспомнила, как любят подобные существа пить мозг пленниц, завизжала и бросилась наутек, так же, как все остальные подруги. Однако бежать было толком некуда – дорога к Дому Девичества тянулась мимо дикарей. Девушки метнулись к берегу, немного замялись – но страх смерти оказался сильнее страха перед холодом воды и змеями, и они кинулись в воду, забрели в нее как можно глубже, почти по шею, и только там обернулись.