Наверное, я бы давно это сделал, если бы не ты. Ты придавал моей жизни не только смысл, но и вкус. Она была мне желанна! При тебе понятие добра не было абстракцией, потому что ты и был добро среди всеобщего зла. Ты жил, под собою не чуя страны, парил и порхал, одно слово – ангел, а они – железными палками по твоим ангельским розовым пяточкам! Вот как я заговорил, друг, вот как прихватило! Я говорю о нас с тобой в прошедшем времени, но это так и есть – нас уже нет. Я выкопал себе могилу сам, а тебе ее вырыли все эти Кати Целовальниковы и Ваньки Жуковы – искренне и одновременно за деньги, непонятно даже, как это у них сочетается?
Но до Мешанкина им далеко. Он кинул меня, как последнего лоха. Я прекрасно знал, что наше правосудие делается за деньги, но питал иллюзии насчет двух-трех человек, среди которых Мешанкин. Там действительно не деньги, там очень большие деньги. Он высосал из меня все. Но говорит при этом – заслушаешься. И так смело, так точно, так правдиво! «Пусть говорят то, что хотят, но делают то, что нам нужно», вот она – российская демократия в действии. Представляю, каким соловьем он заливается сейчас на суде. «Адвокат – продажная совесть» – это у Достоевского. А ты не находишь, что герои Достоевского сплошь советские люди?
На человека, который все это время передавал тебе письма, я вышел через одного вора в законе. За это я вору заплатил и ему давал за каждое переданное тебе письмо по сто баксов. Он брал деньги, потом брал под козырек, потом ксерокопировал письмо, сдавал копию начальству и снова брал под козырек. Я видел копии – они лежали в ядерном чемоданчике у этих чертей. Чёрт, но сколько же их было?! Впрочем, это не важно, а я все про русского советского человека. Старший лейтенант Рядовкин. Точнее – уже капитан. Растут люди. Тебя, друг, засудят по полной. Расстрелять не могут, да это в их планы и не входит. Им нужно, чтобы твои овечьи глаза превратились в крысиные, как у всех нас. Это обязательное, непременное условие, чтобы у всех, у всех… Прочитал вчера в газете: «У России нет другого выхода, как избрать следующим Президентом Александра Наумова». Прочитал и чуть не заплакал – не чужая ведь страна. Глинка завещал быть похороненным в Германии, что и было исполнено, но спустя двести лет приехали наши товарищи, выкопали, привезли обратно и закопали – лежи здесь, сволочь! Отомстили за ту выходку на границе… Вот за это я нашу Рашку люблю, за последовательность – не может при жизни, так после смерти отомстит! Люблю. Но жить здесь больше не могу. Тебя нет, и меня не будет. Но лучше наоборот – справедливее. Как там твои зэки говорят: умри ты сегодня, а я завтра? Нет уж, лучше я сегодня.
№ 129
Одним русским националистом стало меньше
На улице Володи Тейтельбойма в мусорном баке вчера был обнаружен обгоревший труп молодого мужчины. В кармане убитого находилось удостоверение русского националиста на имя Льва Лютикова.
«СтоМ» 12.07.98 г.
№ 130
Фрагмент закрытого судебного заседания по делу № I-234/5678-9
Защитник: Противоречия, несовпадения, нестыковки попадаются на каждом шагу, прямо-таки бьют в глаза! Например, в заявлении, написанном матерью потерпевшей и принятом в день совершения преступления, преступник описан как черноволосый, с бородкой, как указывается в заявлении, «похожий на еврея», но в показаниях потерпевшей девочки он совсем другой. Достаточно посмотреть на Золоторотова мельком, чтобы понять, что он не похож на еврея.
Обвинитель: Но Золоторотов сам настаивает на своем еврейском происхождении. Достаточно вспомнить известный случай с американским проповедником, проповедовавшим в камере Бутырской тюрьмы, когда тот спросил, есть ли здесь евреи, Золоторотов вышел первым.
Защитник: И последним.
Обвинитель: Да, и последним. Но если человек считает себя евреем, значит, он еврей, а если он еврей, значит, он не может не быть похожим на еврея.
Защитник: У меня есть несколько друзей евреев, которые совершенно не похожи на евреев.
Обвинитель: Фамилии у них русские?
Защитник: У некоторых – да.
Обвинитель: И в паспорте у них записано, что они русские?
Защитник: Да.
Обвинитель: Откуда же вы знаете, что они евреи? Вот видите, это невозможно скрыть. Если человек считает себя евреем, он не может не быть похож на еврея. Что же касается роста преступника, то тут сработала свежесть восприятия. У страха, как известно, глаза велики.
Защитник: Вызывает также удивление изображение ножа, которым якобы угрожал мой подзащитный Кристине Гуляевой. Из страшного, пиратского кинжала он превратился в фирменный швейцарский нож.
Обвинитель: И что касается ножа, в этом тоже нет ничего удивительного. Кристина – девочка, будущая женщина. Любое техническое изделие является для женщины общим местом. Всякая нормальная женщина не может отличить не только «мерседес» от «опеля», но и «москвич» от «запорожца». Машины для них различаются по цветам окраски. Если этот цвет женщине к лицу, то значит, машина хорошая. Поэтому совершенно не удивительно, что Кристина не сразу вспомнила форму ножа. Что девочка может знать про ножи? Но прошу обратить внимание, что во всех своих показаниях указывала на цвет ручки – красный.
Защитник: Ее любимый цвет?
Обвинитель: В данном случае это не имеет значения.
Защитник: Интересно, как она могла ее различить, если обвиняемый сжимал нож в кулаке. Вот нож, точно такой же, какой присутствует в деле в качестве вещественного доказательства. Я сжимаю его в кулаке. Вы видите, какой у ручки цвет? Я уже не говорю о том, можно ли здесь увидеть крест.
Обвинитель: Уважаемый защитник заставляет усомниться в том, читал ли он «Дело»? Обуреваемый похотью, Золоторотов порезался о свой нож. Об этом свидетельствуют пятна крови на стенке лифта и в пазах ножа, а также на берете Золоторотова, которым он вытирал кровь. В этот момент Кристина видела и цвет, и крест. Хотелось бы напомнить, что на последнем допросе Золоторотов полностью признал свою вину.
Защитник: Этот процесс отбрасывает нас назад, в тридцать седьмой год. То что Золоторотов признал вчера свою вину – еще ничего не значит. Тогда тоже признавали, что пытались отравить воды Тихого океана, чтобы лишить советский народ тихоокеанской сельди…
Обвинитель: Заявляю решительный протест!
Судья: Защитник, вы что себе позволяете?
Защитник: …С таким же успехом мой подзащитный изнасиловал тридцать восемь девочек. Посмотрите на него – какие тридцать восемь девочек?!
Обвинитель: Как говорит одна моя знакомая – маленькое дерево в сук идет.
Защитник: Я протестую!
Судья: Подсудимый, почему вы смеетесь? Прекратите смеяться, подсудимый!
№ 131
Заключительное слово государственного обвинителя и. о. Генерального прокурора России А. И. Сокрушилина на закрытом заседании суда по делу № I-234/5678-9