Горбачева Марат Марксэнович презирал – за болтливость и мягкотелость, Ельцина же открыто ненавидел – за предательство, проявленное лично к нему, Челубееву: одним из своих указов первый российский Президент приказал убрать «Пионерку» из, как там было сказано, «древнейшей обители православного иночества». Челубеев – человек военный, приказы выполнять горазд, но зачем же так, можно сказать, пинком под зад, в этот вонючий угол, где стояла раньше паршивая военная частишка, химдым несчастный – разбежались защитнички, всё, что можно, с собой прихватив, даже розетки повыдирали, гады, унитазы, сволочи, пооткручивали… Барачного типа казармы, заросший травой склад, мехцех, из которого всё вывезли, даже кран-балку уперли, да бесстыдно разграбленные пятиэтажки поселка – вот и все хозяйство, живи, Челубеев, как хочешь…
Начали с главного – натянули колючку, пустили напряжение, поставили вышки. Кто? Да сами же, вместе с заключенными. И опять – ни одного побега! Хотя это тоже К-ская область и расстояние от «Пионерки» – какие-то сто двадцать километров, здесь была как будто другая планета – голо, неуютно, ветрено.
Как говорили знающие люди – роза ветров неудачная. В какую сторону не повернешься – все по роже та роза бьет, и не бутонами – шипами. С ветром Челубеев совладать, конечно, не мог, зато с канализацией справился. Химики довели ее до полного развала, трубы рвало по несколько раз в день, реки дерьма появлялись в самых неожиданных местах. На восстановление системы денег не выделялось ни копейки, все своими силами, на одном голом энтузиазме, неугодники закрывали прорывы грудью, барахтались в фекалиях, как барышни в фигурном плавании, только без прищепок на носу. И вот в один из таких прорывов приезжают на черной «Волге» трое бородатых дяденек в черных платьицах до земли. Как накануне Челубееву по телефону сказали, «из епархиального управления на предмет сотрудничества». Что ж, милости просим, только идти придется по мосткам. А мостки узкие, непрочные… А под ними сточные воды капитализма… И надо же было такому случиться – на середине, в самом глубоком месте треснула тёсинка, и эти дяденьки-тетеньки один за другим в дерьмо сползли! Эх, и смеялась тогда зона, которая за ними изо всех окон и щелей наблюдала. Подобрали попы свои загаженные подолы и в обратку! Не оглядываясь и не слушая, что им Челубеев вдогонку говорил.
А жаль… Отвел тогда Марат Марксэнович душу, вспомнив все матерные слова, которые сам знал и какие от зеков слышал. А последние слова вышли, можно сказать, исторические, вроде тех, что Александр Невский псам-рыцарям выдал – насчет меча и все такое прочее. Так вот, он, Челубеев, сказал тогда: «Сотрудничать с вами станем, когда вас снова пересажают!» Долго потом на зоне те слова ходили и успехом пользовались. Думал, что никогда воронье черное больше не вернется, но вышло иначе. Спустя несколько лет, когда жизнь стала налаживаться и канализационная стихия была усмирена благодаря челубеевской программе строительства сортиров типа пудр-клозет, как одно-, так и многоочковых, или, как зэки выражаются, дальняков, в «Ветерке» появились эти двое…
Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалась секретарша Юля. Без чая, конечно.
– А где чай? – спросил Челубеев, не очень, впрочем, удивляясь.
Юля наморщила носик и махнула рукой.
– Не до чая теперь, дядя Марат!
– А что такое?
– Пришли!
– Кто?
– Они!
Марат Марксэнович начал догадываться, кто пришел, но по инерции отказывался понимать.
– Да кто же?
– Они! – прошептала секретарша, озираясь и изображая руками на себе длинную бороду, камилавку и подрясник.
Рано или поздно это должно было случиться, а все равно стало неожиданностью. Первый и последний раз о. Мартирий и о. Мардарий были в кабинете Челубеева два года назад, и встреча та запомнилась в деталях. Егоровна, прежняя секретарша, в тот день отсутствовала – примеряла в К-ске новые челюсти, поэтому незваные гости вошли сами, без доклада.
Марат Марксэнович мгновенно сориентировался и как гаркнул с ходу:
– Это что за маскарад?! Быстро переоделись, побрились-постриглись и доложили, как положено! – Думал испугаются, обидятся и уберутся, как те трое.
Не испугались и не обиделись, а назвались. За дурацкие монашеские имена Челубеев зацепился, решив взять врага не на испуг, так на измор. Записал с их слов в настольный календарь:
– МОртирий и МОрдарий, так? Ну, Мордарий понятно, от какого слова происходит, на физиономию вашу глянешь – и сразу понятно. А Мортирий? От мортиры? Так? Или как?
– Никак, – глядя сердито, не согласился бородатый. – Оба наших духовных имени через букву «а» пишутся.
Решил тогда с другого бока зайти, мол, «погонялова» у нас у самих на зоне сколько угодно, меня самого иначе как Хозяином не называют, ну а нормальные человеческие имена у вас есть? Документы, одним словом. Протягивают паспорта: Коромыслов Сергей Николаевич и Творогов Серафим Серапионович. Тоже интересно, и тоже записал в календарь. А бородатый бубнит, надеясь быть правильно понятым:
– Только этих людей уже как бы нет, они умерли вместе с нашим монашеским постригом, а вместо них родились новые люди с новыми именами.
– Мало ли кто умирает, за всеми не уследишь, только как прикажете мне к вам обращаться?
– Так и обращайтесь: отец Мартирий и отец Мардарий.
А вот тут, брат, шалишь! Челубеев даже пальцем погрозил:
– Один у меня отец, мой покойный папочка – Марксэн Емельянович Челубеев, заведующий кафедрой политэкономии и научного атеизма Чебоксарского госуниверситета, и другого быть не может, так как мамочка моя, тоже покойница, была ему исключительно верной женой.
Издевался по полной, думал: плюнут и уйдут. Не ушли, хотя, судя по глазам, плюнуть хотели. Что бородатый, по сути, и сделал:
– Называйте нас, как хотите, хоть горшками, но мы должны здесь исполнять свое послушание. Мы тоже не можем вас, как все, по имени-отчеству называть, потому что и имя, и отчество ваши антихристовы, и лишний раз их упоминать все равно что призывать врага рода человеческого. Так что мы будем называть вас гражданин Челубеев и никак иначе.
И с этими словами протягивает официальную бумажку за подписью начальника К-ского УИНа… Пять раз прочитал ее Марат Марксэнович, глазам своим не веря. По ней выходило, что у этих чучелообразных на зоне одни права, а у него, Хозяина, по отношению к ним одни обязанности. Но была в том документе большой человеческой силы одна зацепочка, за нее Челубеев и зацепился.
– Тут написано: «духовное окормление». Вас ист дас? – В школе Марат Марксэнович учил немецкий, решил блеснуть полученными знаниями.
Бородатый переспрашивать не стал, значит, тоже немецкий учил:
– Есть пища телесная, без нее человек месяц может прожить, а то и больше, а есть пища духовная, без которой и дня человеку нельзя, потому как без нее он в животное превращается.