Проблема заключалась в том, когда и где лучше было натянуть нить, чтобы ее не заметил Макс. Сын, еще недавно избегавший любых обязанностей по дому, воспринял свой новый статус в высшей степени серьезно, прямо в духе своих родителей. К сожалению, его стараниями дедушка не только не приближался к кончине, но день ото дня оживал. Черт знает, чем это все могло закончиться. Старик, чего доброго, еще сам всех их сведет в могилу.

Когда на следующий день Вилли Кнобель проковылял на убогих костылях мимо невестки, она решила, что судьба посылает ей знак.

– Мне их принесла моя добрая Елена, – гордо сообщил старик. – Они принадлежат некоему Эдоардо, но больше ему не нужны. У меня не получилось подружиться с этим дурацким ролятором, а с костылями можно закосить чуть ли не под морского разбойника.

Петра добродушно усмехнулась вслед по-черепашьи удалявшемуся больному. В таких обстоятельствах, разумеется, будет совсем несложно спровоцировать несчастный случай. На этих костылях старик держался, мягко говоря, нетвердо.

– Твоего верного Макса, как я понимаю, нет? – спросила Петра.

– Не знаю, где он, но, к счастью, я могу какое-то время обойтись и без его помощи. Я теперь каждый день тренируюсь ходить здесь на площадке. Своя рука владыка!

Макс, безусловно, попытался на свой страх и риск отговорить дедушку от попыток ходить без присмотра, но Петра, напротив, поощрила старика на отважные эксперименты:

– Вот это да! Вот было бы грандиозное представление, если бы ты однажды неожиданно появился за обеденным столом! Я никому не выдам, что ты втайне так старательно тренируешься!

Вопрос в том, что лучше натянуть: нейлоновую леску или тонкую швейную нитку, которая порвется при небольшом усилии? Тут главное, чтобы Макс ничего не заподозрил. Еще лучше, постараться сделать это в его отсутствие, так как после несчастного случая от нитки нужно будет сразу же избавиться.

Спланировать все оказалось не так просто. Спустя несколько дней Макса отправили в магазин с большим закупочным списком. Петра ушла из своего магазинчика около одиннадцати якобы по срочному делу. Придя домой, она сразу же бесшумно поднялась на второй этаж. Дверь в комнату больного как всегда была чуть приоткрыта. Это делалось на всякий случай, чтобы они могли услышать крик о помощи. Старик, только что вымытый, сидел в своем кресле в спортивном костюме. На голове у него были наушники, и он по своему обыкновению от души раздражался на то, что показывали по ящику. Петра могла не стараться вести себя тихо, он бы ее так и так не услышал. Зато в любом случае заметил, если бы она зашла в комнату и стала натягивать нитку.

Значит, придется натянуть нитку в нескольких местах в коридоре и попытаться как-нибудь выманить свекра из комнаты. В качестве орудия она выбрала бесцветные швейные нитки. С одной стороны она привязала их к нижнему выдвижному ящику комода, почти на уровне пола, с другой – к лестничным перилам. Получилось очень похоже на паутину. Она вообразила себя паучихой, подстерегающей добычу.

Однако бесконечно это продолжаться не могло. Когда Макс вернется, он обязательно заметит нитки и сразу же догадается о ее намерениях или, что еще хуже, сам споткнется и упадет. Таким образом, не оставалось ничего другого, как выманить старика искусственными действиями. Петра набрала из спальни номер домашнего телефона со своего мобильного. Один телефон стоял внизу в общей комнате, другой – наверху в коридоре. Она звонила долго. Старик не слышал.

В момент, когда она уже решила прекратить бессмысленные попытки, Петра увидела сквозь дверную щель, как старик снял наушники и с помощью костыля попытался подцепить носовой платок, лежавший перед ним на полу. У него из носа текло, как, впрочем, часто бывало, и, отчаявшись добраться до платка, Вилли вытер нос рукавом.

Затем мельком оглянулся на дверь. Похоже, наконец-то услышал звонки. Однако быстро потерял к телефону интерес, снова нацепил наушники и как ни в чем не бывало углубился в просмотр телепередачи.

Петра смирилась с тем, что сегодня ее план провалился, отвязала нитки и удалила все следы. К обеду она планировала вернуться на работу. Может быть, она и не питала к любовнику сильных чувств, зато он был единственным человеком, кто умел ее слушать. Раньше эту роль брала на себя Мицци, и Петра поверяла ей все свои заботы. Но с тех пор как дочь стала жить с Ясмин, место оставалось вакантным.

11

– Мой мальчик, мне надо с тобой поговорить, – обратился Вилли Кнобель к Максу. – Так дальше не может продолжаться! Я реалист до мозга костей и за последнее время окончательно понял, что больше никогда не сяду за руль. Нужно срочно избавиться от моей машины. Она бесполезно скучает в конюшне и только жрет деньги. Если бы ты взял на себя ее продажу, то выручку мог бы оставить себе.

– Ах, дедушка, за твою машину и цента не выторгуешь. Больше того, еще и платить, наверное, заставят за утилизацию.

– Такого просто не может быть! Несмотря ни на что, ты мог бы дать хотя бы объявление. Документы на машину лежат в моем секретере. Есть еще кое-какие вещи, которые нужно сделать. К примеру, отменить подписку на мою газету.

– Уже готово, дедушка.

– Браво. Еще нужно написать заявление на почте, чтобы всю корреспонденцию мне направляли на новый адрес.

– Будет сделано. Что-нибудь еще?

– Мне бы хотелось иметь небольшой радиоприемник. Мой старый слишком велик для этого ночного столика.

– Достанем. Еще что-нибудь?

– Как бы это сказать получше – мне, понимаешь ли, неловко, – ведь это только начало. Ладно, к делу, in medias res! [31] Я давно догадался, что ты из-за меня запустил учебу. Я не могу принять такую жертву.

Макс стал настаивать, что в любом случае подумывал бросить учебу, потому что английский и история искусства нагоняют на него смертную тоску. А вожделенную идею когда-либо перейти на медицинский факультет, наверное, придется выбросить из головы.

– Мне всегда хотелось, – признался старик, – чтобы в доме был свой здравомыслящий врач. Мне в жизни попадались одни шарлатаны! Плотник ни к чему, коль в доме есть топор. Ты спасешь меня от этих горе-знахарей. Ты не в курсе, можно ли как-нибудь подкупить центральное управление по распределению мест в вузе? Я бы с охотой предоставил для этого средства.

– Дедушка, это же незаконно!

– Не забирать же мне свои деньги в могилу? Если мы можем сделать что-либо на пользу тебе и мне, то надо попробовать – de nihilo nihil, из ничего ничего не получится. В любом случае я выпишу тебе сейчас чек, чтобы ты смог, когда потребуется, снять приличную сумму. А потом в субботу ты наведешь марафет, повяжешь галстук и поведешь Йенни на танцы с чаем.

Макс не выдержал и расхохотался.

– Ильза больше всего любила медленный вальс. «Танец уносит нас в небо…» [32] – затянул старик своим скрипучим голосом.