Я отключила трубку и положила ее обратно в карман. Весь автобус следил за моими действиями, как завороженный. Было ощущение, будто люди впервые увидели сотовый телефон. С этого момента до самого Тарасова я постоянно чувствовала на себе чужие взгляды.
Только на автовокзале мне удалось спокойно вздохнуть. Я села в городской автобус с единственной мыслью: долго еще не захочется мне оставлять свою машину дома и пользоваться общественным транспортом.
Доехав до своей остановки, я зашла к себе лишь на минуту, чтобы сменить пропыленную в дороге одежду и кинуть еще раз кости. Двенадцатигранники повернулись сторонами с цифрами 14, 25 и 2. Я заглянула в список расшифровок значений комбинаций. «Не забывайте о том, что для вас очень важно всегда быть хорошо информированной и что определенную часть заработанных денег надо откладывать», — говорилось там.
Вообще-то это для меня не новость: в силу своей специальности я стараюсь получать как можно больше информации из самых разных источников, а благодаря своему характеру не могу долго удерживать финансы при себе. На всякий случай я подумала, что не мешало бы сегодня тратиться как можно меньше.
Приняв такое решение, я сразу же отправилась к своей машине. Не хотелось терять время, поскольку знала, как действовать дальше. Стоило только мне сесть в родную «девятку», как я почувствовала прилив свежих сил. Словно привычная обстановка вдохнула их в меня. Я поехала на Стрелку — искать подходящее кафе, в которое мог забрести пьяный Датский.
Дом Хрусталева располагался не в центре, поэтому различных забегаловок рядом было не так уж и много. Я зашла в ближайшую и села за свободный столик. Сразу же ко мне подплыла официантка, совсем еще молодая девочка, и предложила меню.
— Не надо, — отказалась я. — Один черный кофе.
— И все? — разочарованно спросила она.
— Нет, будут еще чаевые, если ответишь на вопрос: кто работал в этом кафе вечером шестое марта.
Девочка была совсем неопытная и, не дожидаясь, когда я выложу на стол деньги, честно сказала:
— Так я и была. А зачем вам это? — наивно спросила она.
— Мужа своего подозреваю, ну, сама понимаешь, в чем.
Официантка согласно кивнула.
— Он в ту ночь был с друзьями и, думаю, не заботился о супружеской верности. — Я взяла кошелек и достала из него сторублевку. — Сможешь сказать по фотографии, был он здесь или нет?
— Смогу, наверное. Только… — девочка покраснела, — деньги уберите. Я ведь понимаю, не от хорошей жизни вы сюда пришли.
Я удивилась, встретив в наше время бескорыстного человека, да еще среди официантов, и подумала, что теперь неплохо было бы пустить слезу. Так я и сделала. Чувствовала, правда, себя скверно, демонстративно утирая платком почти сухие глаза. Но успокаивала я себя тем, что не просто так обманываю девочку, а ради оправдания невиновного.
В сумочке у меня на всякий случай всегда лежали фотография Датского и его друзей, та самая, которую дала мне заказчица. Я выложила обе, показав на интересующие меня личности:
— Вот муж, а это его друзья. Мне сказали, они собирались сюда заглянуть.
Официантка взяла в руки фотографию и внимательно всмотрелась в лица.
— Нет, их точно не было, я бы запомнила.
— Ты уверена?
— Да, абсолютно.
Я поблагодарила девочку и, выпив кофе, вышла. Отсутствие результата — тоже результат, и я не сильно огорчилась неудаче. Чуть ниже, если спускаться к остановке, насколько мне было известно, располагается еще одна забегаловка, похуже, но дешевле. Именно к ней я и поехала.
Здесь столики обслуживала женщина постарше, примерно моего возраста. На груди у нее красовался бейджик с именем «Эльмира». Эльмира смотрела поверх меня стеклянными глазами, подавая меню. С этой будет сложнее договориться, подумалось мне.
— Вам помочь в выборе? — увидев, что я медлю с заказом, спросила официантка.
— Нет, спасибо, мне только кофе, — отказалась я от предложения и, достав ту же сторублевку, положила ее на стол.
Официантка недовольно поморщилась:
— Меньше денег у вас не найдется?
— Это не за кофе, это вам.
Эльмира опустила на меня глаза, впервые осмысленно посмотрев в мою сторону. Она ждала вопроса.
— Мне нужно знать, кто работал у вас ночью с шестого на седьмое марта.
— Зачем это вам?
— Человечка одного надо найти.
— Из ментовки, что ли? — презрительно спросила она у меня.
— Частный детектив.
— Лицензию покажи.
Я достала и, не выпуская из рук, показала требуемое.
— Другое дело, — смилостивилась Эльмира.
Подняв опять взгляд выше моей головы, на ощупь, но очень точно, словно тренировалась каждый день, официантка смахнула деньги к себе в карман и промолвила:
— Люська в ту ночь дежурила, могу позвать ее.
— Если можно, — кивнула я.
Эльмира все стояла, ожидая чего-то. Пришлось достать еще пятьдесят рублей. Прежним движением фокусника женщина отправила их вслед первой купюре и удалилась.
Кофе принесла мне уже другая официантка, на груди у которой было написано «Людмила».
«Та самая Люся», — догадалась я.
Люся выглядела довольно миловидной, но от нее «несло». Не знаю, почему мне так показалось. Может, виною были ее ужимки, довольно грубые, как бы выпирающие наружу.
Она поставила кофе на стол и, согнув в колене ногу, как на конкурсе красоты, осталась ждать. Следующая сторублевка выпорхнула из моего кошелька и легла на стол. С такими темпами я рисковала остаться без зарплаты. Вслед за сторублевкой я положила на стол фотографию.
— Был ли кто-нибудь из них у вас с шестого на седьмое марта? — спросила я.
Людмила посмотрела на купюру достоинством в сто рублей, затем на фотографию и, взяв снимок, повернула его ко мне цветной стороной, пальцем указав на Датского:
— Этот приходил.
— Во сколько, с кем, что делал и когда ушел? Я хочу знать все, — выложила я, кладя следующую купюру на стол.
— Пришел минут пятнадцать-двадцать десятого, пьяный в ж…
— Один?
— Один. Заказал пива у стойки. Мы все боялись, что он что-нибудь выкинет, слишком никакущий был. По возможности следили за ним. Но парень ничего, смирным оказался. Мне он даже чем-то понравился. — Глаза Людмилы сверкнули огоньком при воспоминании об Аркадии. — Молод, жалко.
— Что дальше? — Мне были неинтересны ее переживания.
— Затем ввалились двое, подкатили к нему и стали разговаривать с ним, как старые друзья.
— Во сколько они подошли?