Теперь мой «дружок» был по-настоящему опустошён, я вытащил его из её плена и скатился с неё.
— Хорошая работа, Руперт, — похвалила Китти, которая всё время пристально следила за нашими упражнениями. — Твой ещё неопытный член произвёл на меня впечатление!
— Да, действительно хорошая работа, — вторила ей Барбара. — Я дважды кончила, прежде чем ты достиг пика. Но боюсь, Китт, на тебя у него уже мало что осталось. Бедняга Руперт сегодня больше ничего не сможет.
— Ничего. Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. При всём моём уважении к Руперту, чьё орудие я бы с удовольствием почувствовала в себе, на сегодня мне хватит мистера Нолана. Если ты помнишь, он предоставил в моё распоряжение свой американский флаг, а уж он-то знает, как удовлетворить девушку.
Мы решили одеться — и вовремя, потому что не успели мы это сделать, как пришёл преподобный Армстронг, а потом Уоллес в нашей лучшей коляске. Китт приняла моё предложение довезти её до дома, поскольку она хотела оставить Барбару и Кэмпбела наедине. Я был очень доволен тем, как провёл этот день, но Китт вдруг сказала:
— Руперт, не возражаешь, если я дам тебе один совет?
— Конечно нет, но я надеюсь, я ничем не обидел тебя, — ответил я обеспокоенно, слегка озадаченный её серьёзным тоном.
Она покачала головой: «Конечно нет, мой мальчик. Но вот, что я хочу сказать. Секс — самый замечательный спорт, которым только может заниматься молодой мужчина. Однако если ты дойдёшь до той стадии, когда один секс будет похож на другой, а наутро ты не сможешь вспомнить, с кем спал, значит, пришла пора дать твоему члену отдохнуть и взять себя в руки — во всех смыслах этого слова — пока ты не восстановишь в себе способность ощущать красоту женской плоти и получать наслаждение от каждой встречи с нею».
Я много думал над этими мудрыми словами. Все эти годы я благодарен судьбе за то, что каждая плоть, в которую я входил, была в чём-то новой. И всё же я не забыл этот совет, данный мне Китти, и до сих пор у меня бывают периоды — обычно три-четыре недели, — когда я накладываю на себя обет воздержания, хотя возможностей для использования моего друга по назначению всегда предостаточно.
Однако на той ранней стадии своей карьеры дон Жуана я просто припрятал совет Китти в хранилища своей памяти. Я вернулся домой в наилучшем расположении духа и, естественно, горел желанием поделиться своими впечатлениями с Фрэнком.
— Тебе следовало бы поехать со мной в Фарнхэм, дружише. В крайнем случае Китти Харботтл отсосала бы из тебя, даже если бы она не захотела переспать с тобой.
— Не беспокойся, — беспечно отозвался Фрэнк. — У меня и правда болела голова, да к тому же мы хорошо провели время с Фредом и Кэмпбелом.
— Тогда рассказывай! — велел я, устраиваясь в кресле поудобнее, пока мы прохлаждались в ожидании обеда в бильярдной. Там нас никто не тревожил.
— Хорошо, — согласился он. — Не знаю, может быть, йоркширский воздух делает людей такими безрассудными, но поверь, я ничуть не преувеличиваю. Слушай, что произошло днём. Фред, Кэмпбел и я решили погулять по развалинам Кнаресборо. Ты, должно быть, бывал там много раз, но Кэмпбел стал расписывать Фреду красоты этого места. Надо сказать, что это действительно излюбленное место многих художников, нет такого, у кого не было бы картины «Кнаресборо с Замковой Горы».
Кэмпбел рассказывал нам о тайном ходе, который вёл из двора замка, когда мы наткнулись на одного из этих художников. Это была прехорошенькая девушка лет двадцати пяти, которая сидела за мольбертом и с серьёзным видом изучала раскинувшийся перед ней пейзаж. На ней был обтягивающий костюм современного покроя, который подчёркивал её хрупкую фигуру и роскошные груди, подобные небольшим спелым дыням. Честно скажу, при виде этой красоты мой член непроизвольно напрягся.
«Боже, вот это да! — обомлел мистер Нолан, когда мы приблизились к ней. — Это же мисс Патриция Миллер, или я китаец! Пэт, как поживаешь, детка?»
Девушка подняла глаза — боже, Руперт, она была настоящей красавицей. Копна пышных, рыжих волос оттеняла самое прекрасное лицо, которое я когда-либо видел. Это лицо озарилось радостной улыбкой, когда она увидела нас. «Господи, Фред Нолан! — воскликнула она с явным американским акцентом. — Вот уж не думала, что увижу вас здесь». Они обнялись, и Фред пояснил нам, что мисс Миллер — известная в своём родном городе — Бостоне — художница. К тому же она играла во многих лучших театрах Нью-Йорка.
«Ты здесь работаешь, Пэтси?» — спросил Фред. Она в ответ покачала головой:
«Я здесь отдыхаю, Фред. Лондонские импресарио были более чем настойчивы, и я соблазнилась щедрым предложением Конрада Кочански и согласилась сыграть в „Как вам это понравится“ в Друри Лейн в Лондоне. Но в результате — я отказала и ему и всем остальным. Мне нужно „подзарядить батарейки“ и спокойно порисовать на природе. Я остановилась у лорда Хью Хофнера в Хэмпствейте. А где ты остановился, Фред? Ты обязательно должен как-нибудь заглянуть ко мне. И будет замечательно, если ты и камеру с собой захватишь. Его светлость действительно увлечён идеей создания фильмов».
Мистер Нолан рассказал ей, что он живёт в Альбион Тауэрс. После того как он представил девушке Кэмпбела и меня, мисс Миллер показала нам несколько созданных ею во время отдыха картин. Я заглянул через плечо мистера Нолана, когда он листал её портфолио, но к своему удивлению не увидел там ни одного пейзажа Кнаресборо или его окрестностей — вместо этого там было двадцать или тридцать набросков, на которых тщательнейшим образом были выписаны те части тела, которые мы редко видим на полотнах художников. Там были и груди, и члены, и задницы, и женские потайные места! Мне больше всего понравился рисунок, на котором изображена девушка с высоко задранной юбкой, так что между раздвинутых ног виднеется и треугольник волос, и половые губы, слегка приоткрытые — как бы готовые принять в себя своего врага — любовника.
— Как интересно! Ну разве не удивительное совпадение, что только на прошлой неделе Диана Вигмор, ещё одна любительница живописи и секса, позаботилась о том, чтобы лишить меня невинности. Знаешь, что я тебе скажу, дружище, даже если я сдам экзамены в университет после окончания школы, я наплюю на Оксфорд и Кембридж и отправлюсь в школу искусств в Лондон, Париж или Рим.
Приятель хмыкнул и продолжил мою мысль:
— Думаю, что я присоединюсь к тебе, ведь мой брат Роджер уверял меня, что у слушателей обоих этих достойнейших заведений нет недостатка в плотских развлечениях. На мистера Нолана эти рисунки произвели сильное впечатление, и он захотел узнать, что за дама изображена на них.
«Я не могу сказать этого, — сердито ответила мисс Миллер. — Было бы неправильно раскрывать её имя, поскольку все эти рисунки были сделаны для частной выставки. То есть я хочу сказать, что вряд ли бы вам понравилось, если бы рисунок с изображением вашего члена стал циркулировать между незнакомцами или даже вашими знакомыми. Разве вы не согласны, преподобный Армстронг?»
Кэмпбел полностью поддержал её и сказал: