Мы бежали по боковому коридору. Рассуждать сил не оставалось, и я положился на своих товарищей – их боевой опыт должен был нам пригодиться.
Вот показался свет, и мы выскочили из каменного коридора. Дальше пути не было – все пространство от скал до самого берега моря было запружено чудовищами: змеи и птицы Рухх, звери с рогом на носу и ящерицы, огромные как дом… Что ж, нам оставалось как можно дороже отдать свои жизни.
Мы замерли. В отчаянии я мысленно воскликнул: «Что же нам делать теперь, о всезнающий визирь?!»
«У старшины мамлюков на поясе должен быть кошель с серебряными монетами. Эти монеты заколдованы, а сила их так велика, что от соприкосновения с волшебным серебром любое чудовище превратится в камень. Вы сможете пробиться к кораблю, что ждет вас в бухте за скалами…»
От этого ответа в глазах моих потемнело. Неужели все было предусмотрено заранее и мы оказались просто игрушками в руках халифа?!
«Нет, Синдбад. Ты, твои силы и мужество – вот самое главное оружие. А серебряные монеты каждый мамлюк носит с собой с того самого момента, когда становится на службу халифа, да хранит его небесный свод! Не теряй времени. За вами гонятся слуги Повелительницы!»
– Бросай серебро! – закричал я что было сил. – Это единственное спасение!
В глазах мамлюков страх сменился изумлением, а изумление – отчаянной радостью. Блеснув в лучах солнца, серебряные монеты упали на чудовищную охрану дороги. И – о счастье! – подданные Повелительницы великанов окаменели. Сзади слышались кошмарные звуки – нас догоняла армия чудовищ, что пряталась в подземельях и гротах. Времени терять и в самом деле было нельзя!
Мы бежали так, будто нас несли на плечах самые быстрые ифриты. И вот показались берега бухты, а вдалеке и в самом деле виднелся кораблик.
Мы решились плыть – но без помощи моих товарищей я бы не добрался до спасительной палубы корабля. Ступив на него, я услышал тихий плач. Оглянулся по сторонам, но стало ясно, что звуки эти слышу только я.
«Прощай, Синдбад! Мне была предсказана смерть в тот миг, когда я отдамся тебе. Я не поверила… Теперь умираю. Но помни, мои слуги всегда будут следить за тобой. Опасайся их…»
Повелительница гигантов оставила мне свой прощальный дар…
Через семь долгих дней, радостным утром ступил я на пристань родного Багдада, обители правоверных. Со слезами встречала меня моя прекрасная жена.
Все диковинные камни, что я смог привезти, отдал я халифу в сокровищницу. Знаю, что подобных редкостей более ни у кого из властителей не было.
Не одним кошелем звонкого золота одарил меня Гарун-аль-Рашид. Но теперь я уже не радовался ничему, кроме соединения с моей прекрасной Лейлой, слаще губ которой не было ничего в этом мире…
* * *
Вот так закончилось второе путешествие.
– А завтра, – сказал Мореход собравшимся, – если захочет Аллах великий, я расскажу вам о чудесах своего третьего путешествия.
И когда Синдбад-Мореход окончил свой рассказ, он приказал выдать Синдбаду-ученику сто мискалей золотом. Синдбад взял их, ушел к себе домой, изумляясь тому, что пришлось вынести Синдбаду-Мореходу, и благодаря Аллаха и то, что он вновь позволил изумиться невероятным чудесам огромного мира.
А дома Синдбад-ученик решил записывать все, что рассказал его учитель, чтобы в назидание потомкам остались изумительные, полные правды повести Синдбада-Морехода.
Настало утро третьего дня ученичества Синдбада-носильщика. Вновь он покинул свой дом, чтобы прийти и услышать новый рассказ о невероятном путешествии Синдбада-Морехода. В руках его был свиток, а в кармане перо и самые черные из чернил, что смог предложить ему с утра лавочник.
– Доброго тебе утра, о Синдбад-Мореход!
– Да хранит Аллах и тебя, ученик. Теперь я вижу, что ты готов выучить тот урок, что я собираюсь преподать тебе.
– Я хочу лишь записать твои рассказы в назидание потомкам и для их поучения.
Мореход лишь благодарно поклонился и пригласил жестом ученика в тот же прохладный зал, что уже встречал гостей Синдбада-Морехода. Послышались шаги, и появились гости. Все собрались вновь, чтобы услышать изумительную повесть. Но теперь рядом с хозяином сидела женщина. Роскошный пурпурный чаршаф [4] скрывал контуры ее тела, но все понимали, что это хозяйка дома, благородная Лейла, одно воспоминание о которой делает голос Синдбада-Морехода полным меда.
Когда гости насладились и насытились, послушали игру прекрасной рабыни и успокоились душой, Синдбад-Мореход начал…
…Рассказ о третьем путешествии
Знайте, о братья, что предстоит вам выслушать рассказ о третьем путешествии; он более удивителен, чем рассказы, услышанные в предыдущие дни, а Аллах лучше всех знает сокровенное и всех мудрее.
Итак, я вернулся из второго путешествия и жил в радости и спокойствии. Да благословит Всевышний нашего халифа! Его заботами я мог более никогда не работать, не торговать и не путешествовать, ибо благодарность Гаруна-аль-Рашида оказалась велика. Рядом со мной была прекраснейшая из женщин. Чего еще пожелать правоверному? Так текли дни за днями. Я, подобно мудрейшим сказителям, рассказывал своей жене о чудесах мира. Близился день, когда у нас должен был появиться наследник. И не было в целом свете людей счастливее нас.
В то утро, когда начинается рассказ о третьем моем путешествии, Лейла сказала мне:
– О господин мой, свет очей моих! Наш первенец родится без тебя. Я чувствую, что сегодня придет к тебе скороход от нашего халифа, да хранит его небесный чертог! Но ты смело оправляйся на зов, не откладывай и не мешкай. Поручение халифа будет трудным, но ты вернешься как раз в тот день, когда надо будет нашему малышу прошептать на ухо заветное «бисмилля!» [5] .
Вы знаете, братья мои, как дорог истинному правоверному тот день, когда отец говорит своему родившемуся малышу это священное слово! Конечно, и я не хотел его пропустить. Но также я знал, что предчувствия моей прекрасной супруги сбываются всегда. А потому с легким сердцем стал ждать посыльного из дворца халифа.
Конечно, Лейла сказала правду и на это раз. Задолго до полудня в открытые ворота вбежал мальчишка, низко поклонился и звонко прокричал:
– Да хранит Аллах этот счастливый дом! Великий халиф, да смилуется над ним Аллах милосердный, смиренно просит Синдбада посетить его покои!
Вот так я снова оказался в прохладных и уютных комнатах дворца, где любил размышлять и прислушиваться к миру повелитель правоверных халиф Гарун-аль-Рашид. Всеведущий визирь Абу Алам Монте-Исума, конечно, тоже был здесь – бестелесной тенью он стоял рядом с дверью в тайные покои и ждал, когда я пересеку порог.