– Вот видишь, брат, любая из них будет не прочь. Они сразу немеют при виде настоящей красоты и настоящего мужчины.
«Аллах милосердный, да девчонка просто старается не рассмеяться в голос. Она-то как раз отлично знает, что красиво, а что лишь пытается казаться таковым», – подумал Саид, вспомнив вчерашний разговор с этой «дикаркой» и ту суровую отповедь, которую получил в ответ на предложение провести пару часиков только вдвоем.
Саид только вздохнул, но не произнес ни слова. Царевич Мансур приступил к трапезе так, будто не ел всю жизнь. Его вовсе не интересовало, что происходит сейчас вокруг, – себя он чувствовал центром мироздания. И этого было довольно.
А Саид пытался понять, куда с утра отправился младший брат. О нет, он вовсе не беспокоился за Валида, отлично зная, что младший приспособлен к жизни куда лучше и царевича, и его самого. Но все равно старшего брата грызло беспокойство.
Пока Мансур лакомился, Саид подошел ко вчерашней недотроге и вполголоса спросил:
– Не знаешь ли ты, красавица, куда подевался мой младший братишка?
– Отлично знаю, иноземец. – Красавица смотрела на Саида весело и с вызовом. – Парнишка рано утром, едва рассвело, поблагодарил вашего бога за то, что он помог ему достигнуть цели. Потом проглотил еду, почти не обращая внимания на ее вкус, и убежал по во-о-н той улице.
– Быть может, красавица, ты знаешь, куда именно так спешил с утра мой братишка?
– Конечно, знаю. – Девушка стрельнула глазками, но ответила совсем серьезно. – Мальчишка торопился в школу мудреца Георгия. Он все утро только об этом и говорил. Вспомнил еще о каком-то испытании. Тут его лицо стало белее мела, и он, отставив трапезу, побежал к дому дядюшки Раиса.
– Аллах милосердный… Братишка все-таки самый умный из сыновей нашего отца.
– Скажи мне, чужеземец… А вот этот разряженный невежда, он что, тоже твой родственник?
– Он наследник властелина. А я его телохранитель и первый советник.
– Тогда охраняй его получше, чужеземец. Я боюсь, что твой молодой повелитель готов наделать кучу глупостей.
– Похоже, ты права, мудрая красавица… Называй меня Саидом.
– Спасибо, чужеземец Саид, на добром слове. Охраняй своего повелителя. И не забывай о себе.
Саид улыбнулся девушке и поспешил вслед за царевичем, который уже готов был покинуть постоялый двор жизнелюбивого Арутюна.
Улица встретила сыновей страны Ал-Лат негромким говором, чистотой и свежим ветерком. Люди неторопливо шли, каждый по своим делам.
– Как ты думаешь, где нам сейчас найти самую красивую из здешних дикарок, братец?
– Аллах милосердный, конечно же, на базаре!
– Тогда идем искать его, Саид!
Городок в долине был совсем небольшим, а потому братья нашли базар без особого труда. Даже здесь чувствовалось отличие от шумных базаров их родины. Конечно, точно так же высились золотистые горы изюма, и фиников, и инжира, и фруктов… Блестела свежая зелень. Точно так же на аптекарских весах отмерялись пряности. Но здешний базар был не в пример спокойнее и достойнее. Здесь никто не клялся здоровьем матери, что эта курица вчера еще бегала, что мука для тех лепешек была белее снега. Никто не кричал вслед уходящему, что тот вор и обманщик. Люди покупали и продавали, оставаясь при этом добрыми соседями или близкими друзьями.
– Аллах милосердный, брат, почему здесь так тихо?
– Меня тоже это удивляет, мой властелин.
– Но где же нам искать самую красивую из красавиц этого городка?
И будто в ответ на слова Мансура мимо прошла девушка удивительной красоты. Высокая, очень стройная, с пепельно-русыми волосами, заплетенными в две толстые косы, что спускались по обе стороны необыкновенного лица. Быть может, ревнители идеала не сочли бы это лицо прекрасным, но глаза девушки, широко раскрытые, серо-синие, смотрели на мир с такой радостью, что сердце невольно замирало. Красавица словно озаряла мир вокруг себя удивительным сиянием.
– Вот она! Это она, самая красивая из всех красавиц города! – В голосе царевича зазвучал нешуточный азарт. Прелесть девушки поразила и сердце Саида. Как он ни пытался удержаться от восхищения, как ни пытался остаться равнодушным… Ведь он был всего лишь молодым мужчиной с горячей кровью.
– Куда спешишь, красавица?
– Кто вы, чужеземцы? И что вам надо от меня?
Девушка ускорила шаг, но царевич старался не отставать от нее.
– Я – царевич Мансур, наследник трона прекрасной земли Ал-Лат. Ты мне понравилась с первого взгляда… И я решил, что ты должна быть моей…
– Но ты мне вовсе не нравишься. У меня есть жених, и больше никто мне не нужен! Оставь меня в покое, невежественный чужеземец!
Девушка пошла еще быстрее. Царевич по-прежнему держался рядом. Саид спешил вслед за ними, моля Аллаха милосердного, чтобы царевич не наделал глупостей.
Увы, молитвы, видимо, не успели долететь до ушей Аллаха. Мансур, почувствовав, что добыча вот-вот ускользнет, побагровел и сорвался на крик.
– Да как ты смеешь мне перечить, несчастная! Я приказываю – остановись и с радостью прими данное тебе судьбой.
Тут девушка – о чудо! – остановилась. И зачем-то поставила на землю корзинку. Царевич Мансур, увидев это, подошел к ней и попытался обнять беглянку за плечи. Девушка, казалось, покорно подставляла себя под решительные руки царевича.
«Аллах милосердный, неужели она покорилась так легко?» – промелькнуло в голове у Саида.
Но все оказалось вовсе не так. Девушка и не думала покоряться. Когда обе руки царевича легли ей на плечи, она одну свою руку положила сверху, а коленом ноги пребольно ударила царевича в пах. Тот, охнув, попытался прикрыться и как-то удержать в себе боль, но девушка оказалась куда более хитрой и умелой. Двумя руками она перехватила кисть Мансура и резко отвела ее вверх и назад. Теперь царевич закричал. Но и этого показалось мало решительной красавице. Пока царевич пытался подавить крик или хотя бы вдохнуть побольше воздуха, она изо всей силы ударила каблуком башмака ногу царевича, обутую в мягкий кожаный сапожок.
Это было поражение царственного Мансура. Его избили прямо посреди базара, на глазах у сотни дикарей! И кто?! Наглая девчонка, которая должна была благодарить Аллаха лишь за то, что царевич согласился коснуться ее!
Гнев Мансура был так силен, что преодолел даже нешуточную боль от весьма умелых ударов девушки. Гнев разогнул спину царевича, гнев зажегся в черных глазах, заставил руку лечь на рукоять сабли.
Но обидчица была уже далеко. Она летела по улице, широкий плащ ее развевался, словно оперение райской птицы. Волосы, заплетенные в длинные косы, растрепались. Девушка исчезла за поворотом, и все, кто был на базаре, услышали ее крик:
– Тиму-ур!
Мансур и Саид, преследуя девушку, свернули на ту же улочку. Ворота оказались распахнуты настежь. Открыты были и двери дома, находившегося в глубине двора. А посреди двора стоял высокий молодой мужчина, увидев которого царевич смог лишь прошептать: