– Но ради чего все это? Только ради того, чтобы понять, откуда на стенках пещер взялись картинки?

– Нет, глупый юный принц. Я был поражен и околдован талантом давно умерших художников. Не раз хотел я бежать, вернуться к спокойствию дворца… Но посейчас горжусь тем, что выдержал все, тем, что научился радоваться редкому дождю, случайному дереву, рассвету или чистому роднику под скалой… И, главное, я не уставал восторгаться найденным…

– Но отчего все же именно здесь жили люди? И куда они делись потом?

– А вот это правильные вопросы. Люди здесь жили потому, что тысячи лет назад климат был иным: не пески, а богатые земли щедро кормили тех, кто мог их обработать, зеленели луга, полноводные реки давали достаточно воды… Прошло не так много времени, по меркам истории не так много… Зеленая Сахара начала высыхать, жирафы откочевали южнее, все меньше становилось слонов и антилоп, разводить скот стало надежнее и практичнее, чем отыскивать диких животных.

Если охотника в буквальном смысле слова кормили ноги, то стада домашнего скота внесли новый порядок и закономерность в жизнь человека. Ты и сам это сейчас увидишь, мальчик…

Должно быть, Салим действительно любил эти места. Ибо голос его стал торжественным, а факел, оживший в руках, осветил настоящее чудо. Возглас восторга вырвался из уст Руаса. Старый слуга улыбнулся – он знал, куда привести своего ученика.

– Смотри, Руас. Это творения настоящего художника. Только ему под силу отразить то, что живет лишь в его воображении: вот антилопа с туловищем слона, страус с львиной мордой…

Изумленный Руас подошел к стене и положил ладонь на рисунок. Теплый, казавшийся живым лев посмотрел на него с укоризной.

– А красками им, должно быть, служило то, что они находили вокруг?

– Конечно. Художники Тассилли отлично умели использовать естественные краски: белую глину, охру и разноцветные сланцы. Они смешивали охру с растительным клеем или молоком и писали фрески на стенах выемок и пещер, часто высоко на потолке или в нескольких метрах над землей, умело выбирая наиболее выгодную точку обзора…

– Обзора? Для чего?

– Чтобы призывать помощь богов, конечно. Ведь это были люди, живущие от плодов земли. Гроза могла смыть плодородный слой с поля, ураган изгнал бы кочевых животных, и тогда бы и художник и все его соплеменники остались бы без пищи… Только боги могли помочь, уберечь от столь страшных зол. Но все же глупо объяснять эти сотни тысяч рисунков такими приземленными побуждениями. Художники радовались красоте окружающего мира, они смогли воспеть истинную гармонию человеческого тела, грацию зверя, пластику танца. Они мечтали рассказать о своем мире. О мире, который был убит пустыней.

– …убит пустыней, – эхом повторил Руас.

Он уходил все глубже в скальный коридор. Перед глазами стремительно неслись антилопы, выныривал из болотца огромный бегемот. Девушки несли на головах кувшины с водой, болтали, примеряя новое платье… Оживал мир, который был мертв тысячи лет…

Магия, настоящая магия могла превратить полосы и линии на стенах в полнокровный мир, живущий собственной жизнью. Руас с удивлением почувствовал, что глаза его влажны…

Он повернулся к Салиму. Но самым краем глаза успел увидеть то, чего просто не могло быть здесь. Несколько палаток, должно быть, лагерь охотников у скалы. У скалы, напоминающей голову воющего волка.

– Салим! Скорей! Сюда!

Подбежавший наставник изумленно молчал. Он сразу узнал ее. Узнал то, что было целью их странствия.

– Знаешь, мальчик… – проговорил Салим задумчиво. – А ведь я помню этот рисунок…

Руас кивнул – он чего-то подобного ожидал от отца.

– Значит, старик, по меркам этого мира все произошло неведомо давно… И охотники в своих странствиях видели узилище моего брата… Отец любит играть со временем… Арси в этом был так на него похож… Он тоже любил играть…

«Играть во всем миром… С людьми и их судьбами, со временем и его неостановимым бегом… С самим собой и собственными желаниями…»

Руас оглянулся – старого слуги не было рядом, а свет факела плясал где-то в отдалении.

– Иди сюда, юный маг. Смотри!

Руас поднял глаза и замер. Перед взором вновь появилась его цель. А рядом суровый воин с кудрявой бородой попирал своих врагов.

– И этот рисунок стар… Стар так же, как и все остальные.

– Зато теперь, мой друг, я знаю, почему мы появились здесь. И куда лежит наш путь.

– Знаешь?

– Да, юноша. Оказывается, не зря я столько путешествовал по миру людей. Нас ждет царь царей Дараявауш и монумент в честь его великих побед!

Зной, оглушительный после прохлады пещеры, обрушился на плечи невероятным грузом. Солнце беспощадно гнало путников прочь из своего царства пустоты.

Вновь каменистая тропа под ногами лошадей превращалась в утоптанный песок. Руас оглянулся. И с радостью подумал, что страшная пустыня, смерть всего живого, оказалась крышкой сокровищницы. В ее глубинах жила история мира… В ее тайниках она ожила и ждала лишь того, кто придет, чтобы прочесть ее бесконечные бесценные страницы.

Свиток шестой

«Похоже, отец, ты что-то напутал. Или, уверенный лишь в собственной правоте, перестал различать даже крупные черты окружающего. Ты хотел наказать меня, лишить всего… А вместо этого подарил необыкновенный мир – мир, о котором я не мог бы и мечтать…»

Кони шли шагом, плато Тассилли осталось позади. Сухой вади уводил на восход. Необыкновенное чувство захватило Руаса – благодарность и восхищение.

Конечно, царь Варди ар-Ракс не рассчитывал на это. Более того, он и представить не мог, что сын, навсегда изгнанный, обретет силы именно на тернистом пути поиска. Что вместо горьких столетий боли, вместо тысячелетий, осененных лишь угрызениями совести, Руас обретет новый мир, наслаждаясь каждым мигом пребывания в нем и радуясь тому, что этих мгновений будет впереди бесконечно много.

Душа юноши была спокойна – он делал то, что должен, но был все же свободен. Во всяком случае, сейчас он был не принцем, рабом тысячи установлений и условностей, а путником, знающим о своей цели и пытающимся отыскать оную. Однако путником, не стесненным ни временем, ни соображениями приличий, запретов или табу.

Салим, его слуга и наставник, был рядом. Его вороной всхрапывал чуть в стороне, отчего Руасу казалось, что Салим охраняет его и присматривает за ним одновременно. По сути, так оно и было – пусть царь ар-Ракс изгнал сына, но царица, заботливая мать, не могла представить, что «мальчик» отправится неведомо куда совсем один. Салиму же она бесконечно доверяла, и потому Салим сопутствовал странствиям взрослого Руаса так же, как сопутствовал он его юношеским прогулкам или детским проказам.