Хамида почувствовала, что начинает срываться на крик. Хотя Салим-то точно был ни при чем. Если уж кого и обвинять, то гнусного толстяка Тивиада, который выгнал ее в свадебном облачении и запретил взять с собой даже тонкую газовую накидку.
– Полагаю, – озадаченно пробормотал слуга, – что хозяину обязательно надо рассказать обо всем этом. Дабы он распорядился пригласить портных, златошвеек…
Хамида в который уж раз поразилась тому, сколь много в этом мире лежит на плечах мужчин… Даже пригласить белошвейку может только он, а вовсе не хозяйка дома. Хотя новое белье или парадное платье нужно именно ей.
В первый раз девушка подумала о себе именно в таких выражениях. Подумала, назвав себя хозяйкой дома. И впервые с тех пор, как уже далекой промозглой майской ночью забралась в трюм «Весельчака». Забралась, так и не встретив ни одной доброй души.
– Однако этого мало, Салим. Платья, даже если Аллаху будет угодно, чтобы они появились у меня в необходимом количестве, следует где-то хранить. Оберегая и от моли, и от мышей. Думаю, места лучше, чем эти чудесные каменные стены, не найти. Осталось только расчистить еще одну кладовую…
Салим вновь посмотрел на девушку, посмотрел озадаченно. Ей не должно быть ничего известно! Но отчего же она так настойчива в том, чтобы именно здесь обустроить приют для своих тряпок?
«Да оттого, старый ты болван, что сам прямиком привел ее сюда! – усмехнулся внутренний голос слуги. – Если бы вы начали с подпола, быть может, ей бы захотелось вырыть еще один подземный этаж для платьев и шалей… Кто их поймет, этих женщин?..»
Однако, кто бы или почему ни привел девушку в кладовые, теперь нужно было ее отсюда вывести. Причем так, чтобы она не затеяла здесь сооружение для себя пары-тройки уютных будуарчиков.
Увы, оказалось, что пытаться вывести уже поздно: Хамида решительно вынула из рук Салима связку ключей и теперь отпирала одну из еще запертых дверей.
– Посвети-ка мне, Салим!
Девушка уже обходила вдоль стен очередную кладовую – совсем пустую, если не считать лакированного столика с обширным ларцом на нем.
– Отличное местечко! Если уж мой уважаемый супруг решил, что каменному ларцу здесь самое место, то мне остается только согласиться с ним. И именно здесь обустроить кладовую для платьев и притираний…
«Это судьба… Она должна была появиться – и она появилась. Теперь моему хозяину есть на что надеяться… О счастье, теперь и у меня появилась надежда!»
Хамида, не замечая ни оторопи слуги, ни подозрительного отсутствия пыли на крышке обширного ларца, добралась до задней стены и теперь придирчиво осматривала ее.
– Нет, это не камень! Клянусь молотом Тора, это не скала… За ней должна быть еще пещерка. Похоже, твоему хозяину недосуг осматривать собственные владения. Но ничего, я позабочусь о том, чтобы мой уважаемый супруг владел каждой пядью своего дома! Принеси-ка мне… ну хоть топор, что ли!
– Повинуюсь, – едва слышно прошелестел Салим.
Он не верил в то, что рок может явиться в образе строптивой иноземки. Однако лелеял надежду, что так и есть – ибо судьба, эта насмешница и злодейка, зачастую избирает облики куда более странные, чтобы осуществилось то, чему надлежит осуществиться.
Хамида осматривала каменную стену-обманку, обходя по периметру небольшую пещеру. И потому не заметила, что Салим вернулся подозрительно быстро. Слишком быстро, говоря по чести.
Девушка решительно вынула из пальцев слуги тяжелый топор и, примерившись, ударила обухом. Штукатурка фонтаном взлетела в воздух.
– Я же говорила! – воскликнула девушка. – Кто-то заложил мелкими камнями отверстие в скале. А потом замазал известкой с соломой… Да не особо-то искусно и замазал…
Девушка со сноровкой, которую трудно было ожидать в этом стройном теле, ударила еще раз. Потом еще. И кладка подалась – камни высыпались прямо под ноги Хамиды. Удар, еще один – и крошечная кладовая стала более чем обширна.
– Ну вот и славно! Теперь только расчистить проем… И, конечно, как следует вымести крошку…
Голос девушки стал глуше – она разглядывала образовавшуюся комнату из самого дальнего ее угла.
– Салим, пришли сюда слуг – пусть расчистят все от камня и пыли… А потом, думаю, нужно будет соорудить лари побольше, чтобы платье не мялось… А до тех пор пусть-ка этот ларец постоит у меня…
Хамида попыталась поднять рекомый ларец, но он показался ей слишком тяжелым. И потому она не обратила внимания на странный сквозняк, которому неоткуда было взяться здесь, под толщей камня. Вернее, не сквозняк, а лишь вздох ветерка, коснувшийся ее разгоряченной щеки.
Но на него обратил внимание старый Салим. Хотя и здесь правильнее было бы сказать, что он его услышал именно потому, что хотел услышать. Надеялся услышать.
Слуга с натугой поднял обширный ларец и осторожно понес его к выходу. Лицо его покраснело, но не тяжесть ноши столь заботила Салима. Он мечтал только об одном – чтобы хозяина как можно дольше задержали дворцовые заботы, чтобы ларец нашел убежище на женской половине дома до того, как Руас-колдун переступит его порог.
Должно быть, Аллах всесильный услышал молитвы старика: к тому времени, когда придворный звездочет вернулся домой, не только ларец, но и сама Хамида уже отдыхали на женской половине. Более того, у девушки хватило мудрости начать рассказ о своих хозяйственных успехах с категорического требования немедля, сию же секунду, послать за швеями, белошвейками и купцами, дабы уже завтра она, как это и положено супруге, своими нарядами прославляла щедрость и любовь собственного мужа.
Руасу, конечно, не составило никакого труда удовлетворить это требование Хамиды. Более того, оно доставило ему и определенное удовольствие. Ибо не строптивая северная кошка, а ласковая и капризная женщина теперь делила с ним жизнь и кров.
Колдуна не удивило, что жена потребовала лишь портных и белошвеек. Он, глупец, порадовался этому, порадовался, что жена не захотела ковров, притираний, драгоценностей… Быть может, оттого, что мужем он был совсем неопытным – и потому еще не догадывался, что подобной экономности радоваться нельзя – напротив, ее следовало опасаться.
Как бы то ни было, но вечер наступил. И прошел в приятных беседах о сущих пустяках. Когда же зажглись на небе звезды, Руас покинул жену, отправившись к себе.
– Как странно, – задумчиво проговорила Хамида, поглаживая кошку, – вчера Руас был подобен адскому пламени. А сегодня не осталось и следа от той свирепой страсти. Но это, наверное, и хорошо… Теперь никто не помешает мне как следует порыться в его сокровищнице.
Да, Хамида тоже была совершенно неопытной женой: не следует радоваться холодности мужа, ибо иногда такая радость оборачивается горькими слезами.
Дальняя из комнат женской половины озарилась ярким светом – Хамида не обращала внимания на странные лампы, которыми изобиловал ее новый дом. Ей было вполне достаточно того, что стоит лишь коснуться ладонью верха такого светильника, чтобы все вокруг залил яркий, будто солнечный, свет.