Во-первых, за Серегиным и Петровым специально охотились. Во-вторых, ниточка тянется с фирмы. Это ясно как день. В-третьих, если б многоуважаемого Олега Сергеевича не угораздило увидеть на базаре ту злополучную шубку, ничего бы не произошло. А уж ругаться ему и выяснять отношения с продавцом было совсем ни к чему. Увидел — и ступай себе с богом. Молча. Пары надо дома выпускать. В-четвертых… все. Нет, без результатов инвентаризации ничего не получается.
А Тулузов имеет какое-то отношение к этому делу или нет?
Взгляд мой наткнулся на книжку на ковре возле дивана. — Гарднер, я ее читала позавчера… по диагонали, на сон грядущий. Там еще что-то было про украденный автомобиль…
Кстати, об украденном автомобиле. Кирсанов обещал сообщить, кому принадлежит машина и когда ее угнали. Я белую «Волгу» имею в виду. Ту, которая «пасла» сегодня Петрова и наших ребят.
Звонок. Надеюсь, это подполковник. Или хотя бы Саша.
— Алло?
— Еще раз привет, — раздался в трубке простуженный голос Кирсанова. — Это я.
— Ну? Что?
— Да ничего! — так и вижу: Киря досадливо сморщился и махнул рукой.
Инвентаризация, оказывается, еще не закончена — осталась какая-то мелочь… но результаты ясны: все соответствует документации.
— Комар носа не подточит. Плохи дела, Танюха, — печально заключил мой бывший однокурсник.
Опять тупик.
— Слушай, Володя, тебе не приходило в голову, каким это образом шубка оказалась на базаре, если «Горностай» поставляет свои меха исключительно в фирменные магазины, а?
— Может быть, ее — ну, шубку — в магазине и купили?
— Да? А рынок?
— Не подошла; попросили продать — поскорей и подешевле…
— Замечательно. А Серегин здесь при чем? А Петров?
— Ты уверена, что исчезновение Серегина связано с этой несчастной тряпкой?
— Это не «несчастная тряпка», подполковник. Это редкий, исключительно ценный мех, — поправила я. — Ну ладно. Как там наша «Волга»?
— Как и предполагали. Естественно, в розыске. Угнана месяц назад. Хозяин — вроде приличный человек. Двадцать лет в университете преподает.
— Вроде или приличный?
— Не придирайся. Ребята народ опросили, досье составили.
— Ну хорошо. Спасибо, Киря. Звони, если что.
— Ты тоже. Будь здорова.
— Пока.
Я положила трубку.
Непонятно, как это ребятки не постеснялись на давно украденной машине по всему городу разъезжать?
А исчезновение Серегина и эта глупая история с шубкой все-таки связаны между собой! Что бы там подполковник ни говорил.
Я вздохнула и снова подняла с пола книжку, но тут же бросила Гарднера туда же, где он, бедный, покоился в течение двух последних суток. Потом свернулась калачиком на диване и закрыла глаза.
Спать.
* * *
Но не тут-то было.
В дверь позвонили.
Это не Киря. И не Саша. И вряд ли подружка Светка Макарова, потому что у маленьких «макарчиков» ветрянка. Кто ж тогда? Тулузов?
Посмотрела в глазок. Он, родимый, собственной персоной. Кот мартовский — с цветами и большим пакетом.
Открыла.
Рот — до ушей.
— Здравствуй, Танечка. Ты не хочешь пригласить меня в комнату? Извини, я не вовремя, конечно.
— Безусловно. Я тебя не ждала. Но уж если пришел, входи.
— Огромное спасибо.
Андрей шутливо поклонился и переступил порог. И только потом вручил мне цветы — весьма галантно, однако.
— Проходи в комнату.
А у меня там одеяло на диване и книжка на полу. Надо было убрать сначала. А, ладно, уберу после.
— Чай? Кофе?
— Не суетись. Я принес все, что нужно.
Тулузов вдруг поставил пакет на стул и внимательно посмотрел на меня. Обворожительно улыбнулся. Обнял за плечи.
— Я понял, что тебя тревожит. Не замешан ли я как-нибудь в истории с Леонидом Павловичем, верно?
Телепат, елки зеленые.
— Так вот: нет, не замешан. Не надо меня подозревать. Мне все равно, кто ты — детектив или уборщица.
Ну, положим, на уборщицу ты бы не польстился, котяра.
— Просто ты мне нравишься, очень нравишься. Могу я, в конце концов, поухаживать за дамой, которая вскружила мне голову?
Так уж и вскружила?
— Конечно, можешь. Но почему я должна тебе верить?
— Не верь. Проверяй. Спрашивай. Следи. Сейчас же — прошу… — широкий жест рукой — в сторону гостиной, — чувствуй себя как дома.
Вот нахал!
— Я соскучился, детектив.
Бабник. Кот мартовский. Модельер несчастный. Соблазнитель. Казанова. Нахал. Хитрющий лис. Жучина.
Хорошо, что ты приехал, котяра.
— Ну-с…
Из пакета мгновенно были извлечены бутылка коньяка, коробка конфет, икра, ветчина, фрукты.
Сделали бутерброды. Я достала рюмки.
— Есть у тебя что-нибудь… романтическое, но чтоб все видно было?
Я включила бра.
Мы уютно устроились в креслах возле журнального столика. Тулузов нажал кнопку магнитофона, убавил звук. Разлил коньяк.
— Я хочу выпить за тебя… чтобы тебе во всем сопутствовала удача, госпожа Шерлок Холмс.
— Принимаю.
Потянуло Татьяну Александровну на сантименты.
— Слушай, а чего ради такой хорошенькой женщине возиться с уголовщиной?
— Интересно очень.
— Хм… интересные у тебя интересы.
— Кому Серегин мог перейти дорогу?
— Не знаю. Его любили все. Врагов у него не было.
— М-да…
Но не из-за Серегина же ты пришел сюда, Казанова.
— На один вечер — умоляю, радость моя, только на один вечер оставь Леонида Павловича в покое. Лучше поздравь меня: на выставке мои модели заняли первое место. Поэтому сегодня я счастлив вдвойне.
— О-о, поздравляю! За это следует выпить.
— Ничего не имею против.
Тулузов провел пальцем по моей по щеке. Этого я не люблю. Сморщилась и отвернулась. Андрей усмехнулся. Разлил коньяк.
— За тебя.
— Нет, теперь — за тебя.
* * *
Стыдно признаться — меня напоили и обезвредили. Затанцевали, зацеловали, закружили… и в конце концов поинтересовались:
— Мне сегодня уехать?