Шимас вновь усмехнулся.

— Это действительно больно, любимая, — почти невыносимо. Но я потерплю. Ты еще не готова к следующему уроку. Да и не место здесь для такого урока.

Фатиме стоило лишь представить, что Шимас полностью овладевает ею, как сердце бешено забилось от радостного волнения. Но девушка понимала, почему Шимас так поступил. И потому чуть смущенно спросила:

— Может быть, мне… что я могу сделать, чтобы облегчить боль?

Во взгляде юноши стало еще больше удивления и нежности.

— Не знал, что ты готова пойти столь далеко.

— По-моему, так будет справедливо, — ответила Фатима, еще раз густо покраснев.

— Скажу честно, с такой болью я могу справиться сам.

Когда рука юноши потянулась к поясу, Фатима машинально опустила взгляд. Глаза молодой женщины расширились, когда она поняла: Шимас намерен обнажить перед ней чресла. У девушки перехватило дух, когда юноша и впрямь обнажился перед ней. От вида огромного распухшего органа у Фатимы пересохло горло, а желудок сжался в кулак.

— Да, моя греза, страшно видеть обнаженного, к тому же неудовлетворенного мужчину, — заметил Шимас.

— О да, это пугает, — хрипло ответила Фатима.

— Столь сильно?

«Отнюдь… Это совсем не пугает…» — мелькнуло в сознании девушки. Несмотря на благородное воспитание, наперекор скромности, Фатима не могла отвести глаз от Шимаса. Более того, ей захотелось увидеть юношу полностью обнаженным. Девушка подозревала, что его тело гораздо красивее, чем у любого другого мужчины. Мужественное, сильное, мускулистое и без капли лишнего жира. Тело воина, не неженки.

Фатима продолжала смотреть, не говоря ни слова. Она резко вдохнула, когда рука юноши начала медленно двигаться вверх-вниз, лаская распухшую плоть.

— Я представляю, что занимаюсь с тобой любовью прямо сейчас, милая Фатима. Это очень возбуждает.

Девушка судорожно сглотнула. Это действительно возбуждало. Бесстыдный трепет охватил молодую женщину, когда та представила нарисованную Шимасом картину. Он поймал взгляд молодой женщины и приковал его к себе, постепенно ускоряя темп ласки. Вскоре лицо Шимаса сделалось напряженным — ему было все труднее сдерживаться. Фатима заметила, что юноша покраснел. Дразнящий огонек в темных глазах превратился в нечто одновременно примитивное и могущественное. Сердце глухо забилось в груди, и по всему телу волной прошла болезненная напряженность. Фатима почти чувствовала, как Шимас скользит между ее влажных складок…

Юноша стиснул зубы и еще крепче сжал пальцы, быстрыми резкими движениями увлекая распухшую плоть то вверх, то вниз. Дыхание стало хриплым и неровным…и Шимас внезапно достиг кульминации. Он закрыл глаза и выгнулся вперед, влекомый силой взрывного наслаждения. Глухой стон вырвался из его груди, но, когда пульсирующее семя вырвалось на свободу, он поймал струю молочной жидкости в ладонь.

Фатима смотрела, и кровь стучала у нее в ушах. Девушке показалось, что ее тело вдруг взорвалось пламенем вместе с Шимасом.

Когда секунду спустя юноша открыл глаза, на губах его была улыбка.

— К сожалению, это лишь ненадолго облегчит мою боль. Я по-прежнему столь же безумно хочу тебя, как и раньше.

Фатима хотела ответить, но голос изменил ей. Она все смотрела на Шимаса, ловя воздух полураскрытым ртом. Тем временем юноша извлек из кармана камзола шелковый платок и вытер руку. Девушка не смогла вымолвить ни слова, даже когда Шимас оделся, сел прямо и вперил взгляд в ее по-прежнему обнаженные груди.

— Теперь, когда ты знаешь, какое удовольствие можешь испытать, — прошептал Шимас, — предвкушение наших занятий любовью будет для тебя поистине сладостным.

Девушка была благодарна Шимасу и… ужасно сердита на него. Смешанные чувства клокотали у нее в груди, и вряд ли бы дело закончилось только скандалом, но сон смежил ее веки и Фатима забылась сном. Впервые в своей жизни она уснула, согретая сладостью и негой.

Свиток десятый

Шимас проснулся. Восходящее солнце вот-вот должно было заглянуть в окна их убежища, небо уже заметно посветлело. Юноша лежал тихо, глядя вверх и раздумывая о положении, в которое они попали. У беглецов подходили к концу запасы пищи, вряд ли на том, что осталось, они смогут продержаться здесь более двух дней. Единственным разумным выходом, по-видимому, было уйти отсюда — либо вернуться в Кордову, либо направиться куда-то еще, например в Севилью или, может быть, в Толедо. Сейчас люди графа Альберта, наверное, уже закончили обыскивать Кордову и ее окрестности. Возвращение могло пройти незамеченным.

«Если мы будем осторожны, то сможем вернуться тем же путем, каким ушли, избежав таким образом встречи со стражей у городских ворот, сможем даже прятаться какое-то время в доме Ибн Айласа…»

Кто знает, быть может, в этих мыслях и было здравое зерно. Поднявшись на ноги, он подошел к окну и посмотрел в сторону Кордовы. Солнце едва встало, но видно было уже очень далеко. Никакого движения, даже на широком тракте ни повозки, ни пешего путника. Он спустился по лестнице и вышел в сад. Те немногие гроздья винограда, которые там были, беглецы уже съели. И абрикосы кончились — да их и было-то всего несколько штук. Выбора не было — путники должны покинуть Замок Османт.

Наконец Фатима проснулась. Шимас подождал, пока она умоется у фонтана и вернется в комнату.

— У нас еды не больше чем на день, — проговорил юноша. — Придется уезжать.

— Вернуться? В Кордову? Мы не можем…

— Там будет безопаснее. Если двинемся куда-нибудь еще, можем столкнуться с разбойниками или солдатами.

— Наместник старается сделать дороги безопасными.

— Надеюсь, со временем ему удастся. Но сейчас… Да вспомни, как нас встретили в деревушке у туннеля…

Девушка молчала, признавая правоту Шимаса. Тот продолжал:

— Так будет безопаснее для тебя. Меньше всего они этого ожидают. У меня есть еще немного денег. Нам хватит на возвращение.

«Но мне придется начать все сначала… Теперь не путником, направляющимся на полуночь, а беглецом, которому повезет обойти ловушки… Если повезет, конечно».

Перед полуднем он отвел лошадей в рощу и привязал их так, чтобы они были скрыты деревьями, окружающими небольшую лужайку. Он продолжал размышлять о том, насколько глупо поступил, позволив сердцу взять верх над разумом. Быть может, путь мщения закроется для него навсегда… Хотя, и этого исключать не следовало, слава о благородном похитителе сослужит ему добрую службу. Как бы то ни было, сейчас важно невредимыми вернуться в Кордову, да так, чтобы все думали, что самоуверенная Фатима исчезла и вернулась по собственной воле и в одиночку.

«Но если не Кордова, то что? Куда еще мы можем податься? Ее друзьям нельзя доверять безоглядно, потому что некоторые, конечно, теперь стали на сторону графа Альберта. Другие боятся его…»