– Послушай, тебе тоже нужно сделать себе такую же прическу, как у меня. Я покрасила волосы в парикмахерской на местном рынке. Правда, здорово? Если мне идет, пойдет и тебе, верно? Заходи, что же ты стоишь!
– Нет, я спешу, – сказала Кори, почему-то не горя желанием выкрасить волосы в оранжевый и синий цвет. – Я привезла тебе диплом об окончании школы мисс Кенвуд. Вот, держи! – Она протянула Элалье большой плотный пакет.
Элалья вскрыла его, достала диплом и, улыбнувшись, воскликнула:
– Ты молодец, Корасон! Огромное тебе спасибо. Но мне он уже не нужен, так что оставь его себе. Меня всему обучил мой парень.
– Что? – вытаращила глаза Кори.
– Я написала своему опекуну письмо, в котором объяснила, что не хочу пока выходить замуж, потому что слишком молода. Я также попросила его сообщить об этом моему жениху. Опекун вскоре ответил мне, что жених не очень огорчился и что я могу остаться в Англии и учиться с Александрой в университете, начиная с этого сентября. Я хочу сделать карьеру, как ты и она, а не прозябать всю жизнь в четырех стенах с постылым муженьком. – С этими словами она сунула конверт с дипломом в руку Кори, на всякий случай спросив: – Ты не сердишься?
Кори так зарычала в ответ, что Элалья оторопела.
Кори подтянула джинсы и расстегнула молнию своей кожаной мотоциклетной куртки. Несмотря на ранний утренний час, поток машин на шоссе был довольно плотным. С каждой минутой жара усиливалась. Довольная прогулкой, Кори сняла шлем и провела рукой по взлохмаченным волосам. Шеннон в это время, вероятно, уже допивала кофе, так и не дождавшись ее к завтраку. Но Кори не жалела, что не заехала к ней. После вчерашней встречи с этой идиоткой Элальей ей требовалось выпустить пар.
Впереди нее, резко затормозив, остановился черный лимузин. Руки Кори непроизвольно сжали рулевые рукоятки. Из автомобиля вышел блондин...
Кори слезла с мотоцикла и, поставив его на опоры, подперла кулаками бока. Блондин приблизился и снял солнцезащитные очки.
– Хорошо смотришься! – сказал он, уставившись на ее промежность.
Кори почувствовала, что кожаные доспехи стали ей тесны.
– Какого дьявола тебе от меня надо? – спросила она.
– Поговорить! – Хайме Астурио Родригес хитро улыбнулся.
– Как ты меня нашел?
– Мне помогли твои подруги – Надя и Шеннон.
Хайме подошел к ней поближе и перевел взгляд на груди.
Кори стало жарко.
– Ты можешь меня выслушать? – спросил он, скользнув взглядом по ее крутым бедрам, обтянутым джинсами.
– Я тебя уже слушаю, продолжай! Кстати, я бы на твоем месте не оставляла надолго бы без присмотра лимузин.
– Плевать мне на лимузин. Он все равно не мой! – с улыбкой сказал Хайме.
– А чей же?
– Я взял его на последние деньги напрокат. Я ведь беден как церковная мышь. Ты бы это знала, если бы была настоящей Элальей Сантьяго. Как и то, что зовут меня не Джеймсом, а Хайме Астурио Родригесом. – Он хитро прищурился.
– Так ты ее жених?
– Конечно!
– Я так и думала!
– Вернее, бывший жених, – поправился Хайме. – Она уже не хочет за меня выходить. Впрочем, я не жалею об этом, ведь я собирался жениться не на ней, а на ее деньгах.
Кори прикрыла глаза ладонью и улыбнулась.
– Так что мне тебе нечего предложить, – продолжал он. – Мой отец рассчитывал, что, женившись на богатой невесте, я буду ему помогать. Но его мечте было не суждено осуществиться!
– Так ты приехал в школу Кенвуд, чтобы посмотреть, что она собой представляет? – спросила Кори.
– Не только. В основном чтобы подобрать участниц следующего маскарада. Но когда я встретил там тебя... – Он погладил Кори рукой по щеке. – Короче говоря, теперь все страшно на меня разозлились – мой отец и ее опекун. Только мои друзья по Театру масок остались довольны конкурсом. Они говорят, что так они еще никогда не веселились.
– Расскажи мне еще о себе, – сказала она, сгорая от желания схватить его за мошонку, почувствовать запах его горячего тела и ощутить в лоне его фаллос. – Я ведь совсем тебя не знаю.
– Не правда, ты меня знаешь! – возразил Хайме. – Только как Джеймса. Я служил в армии, но вынужден был уйти со службы, чтобы помогать отцу управляться со скотиной на его ранчо. Однако сельское хозяйство, как вскоре выяснилось, не мой удел.
– Разумеется! Тебе больше подходят сексуальные авантюры, – съязвила Кори.
– И в этом мы с тобой похожи, не так ли? – парировал Хайме. – Послушай, Кори! Я хочу предложить тебе стать вербовщицей участников следующего конкурса в Венеции. Что ты на это скажешь?
– Мне нужно подумать.
Хайме взял ее за плечи и, глядя в глаза, сказал:
– Я не тороплю тебя с ответом! О деньгах не волнуйся, я их заработаю. Но если тебя смущает что-то другое, то лучше скажи прямо сразу... Может быть, у тебя кто-то есть?
Кори высвободилась и, повернувшись к нему спиной, уставилась на газон вдоль дороги.
– Если у тебя есть другой парень, я не встану между вами. Ты вольная птица и не сможешь жить в клетке... – глухо добавил Хайме.
Кори взглянула на небо, повернулась и пошла к лимузину. Хайме последовал за ней. Она открыла дверцу и, сев в прохладный салон, достала из кармана куртки конверт.
– Прочти! – Она протянула ему конверт. – Я получила это письмо сегодня утром.
– И зачем ты вдруг понадобилась школе мисс Кенвуд? – спросил Хайме, взглянув на обратный адрес.
– Они предлагают мне работать у них в качестве инструктора, – ответила Кори с лукавой улыбкой, откидываясь на спинку сиденья и выпячивая груди.
Хайме окинул ее масленым взглядом, и в промежности у него образовался бугор.
Кори томно потянулась и вытянула вперед ноги в грубых ботинках. Покосившись на Хайме, она сказала:
– Но я не хочу туда возвращаться. Там скучно. Сегодня, во время мотоциклетной прогулки, мне в голову пришла одна любопытная идея. Ой, что ты делаешь! Мне же больно... Ах!
Хайме повалил ее на сиденье и схватил за грудь. Соски ее отвердели, она жадно втягивала ноздрями резкий запах его мужского пота. Рука ее непроизвольно сжала его чресла, и в следующий миг она почувствовала, как его крепкий толстый член упирается в ее промежность.
Он осторожно расстегнул зубами молнию на ее джинсах.
Кори страстно застонала, забыв, о чем она собиралась ему рассказать. Рука ее стиснула его могучий половой аппарат. Он просунул руку ей в трусики, уже успевшие насквозь промокнуть, и стал теребить пальцами трепещущий клитор.