– Господи, неужели все скоро закончится? – выдохнула Людмила.
У нее подрагивали руки, Ксения продолжала плакать, Лукашенок хранил невозмутимое спокойствие, Родион вопросительно смотрел на меня. Артем Омельченко вел себя как совершенно случайно попавший в кабинет человек.
– Что ж, больше пока мне нечего вам сообщить, спасибо, что пришли, – поднялся Россошанский. – Все могут заниматься своими делами.
– Эдик, можно мне поехать к нему? – спросила заплаканная Ксения.
– Езжай лучше пока домой, – сказал Россошанский. – Все равно к нему пока никого не пускают. Ты, Люда, убери здесь все, пожалуйста, я пока пойду покурю. Извини, что мне приходится эксплуатировать тебя сегодня.
– Да о чем ты! – махнула рукой Людмила. – Работа такая.
– Ксения, ты сегодня будешь дома? – спросил Россошанский девушку. – Я хотел к тебе заехать.
– Только вечером, – ответила Ксения. – Днем я собираюсь на тренировку, и так сколько дней пропустила!
– И во сколько ты вернешься?
– Часам к шести точно буду, – сказала девушка. – Раз в больницу нельзя.
– Ну, слава богу, – обрадованно всплеснула руками Людмила. – Вот видите, как все хорошо, а мы волновались. Скоро конец всем нашим волнениям.
– Я вот о чем думаю, – нахмурившись, произнес Павел Лукашенок. – То, что Вячеслав нашелся, это прекрасно, но ведь преступник-то до сих пор неизвестен… Ведь кто-то же ударил его и бросил в воду.
– Кто это сделал, мы узнаем очень скоро, – успокоил его Россошанский. – Вот Вячеслав окончательно придет в себя и все расскажет.
– Если только он вообще знает этого человека, – добавил Родион. – Может быть, это вообще какой-то случайный грабитель.
Все помолчали, повздыхали и начали расходиться.
– Артем, а ты давай отправляйся лечить свои зубы и потом сразу домой, – зашипела Людмила на брата, выпроваживая его из кабинета. – Я тебя прошу сегодня не шляться по клинике и не мешаться. Видишь, что здесь творится!
Артем вяло отмахнулся от сестры и последовал за позвавшим его врачом в коридор. Все вышли из кабинета и отправились по своим делам.
Мы с Перетуриным сели в машину. Тут же к нам присоединился Россошанский, вышедший на улицу с сигаретой в руке.
– Ну что, вы думаете, ваш план сработал? – обратился он ко мне.
– Должен сработать. И дальше давайте действовать так, как договорились. Вы пока последите здесь и сразу же сообщите мне на мобильный, если он отправится не домой, а куда-то еще.
Россошанский кивнул.
– А может быть, денег уже нет? – помолчав, спросил он. – Как тогда поступим?
– Деньги есть, – уверенно заявила я. – По крайней мере, большая их часть должна быть на месте. Ему нельзя было в эти дни настолько светиться и выдавать себя.
– Ну ладно, посмотрим, – махнул рукой Россошанский. – Давайте езжайте. Адрес помните?
– Помним, – ответила я.
– Ну, удачи.
Родион завел мотор и повел машину по знакомому уже адресу. Ехать пришлось минут пятнадцать, наконец Перетурин сказал:
– Ну вот, приехали. Где только мы расположимся?
– Вон там, – показала рукой я. – Нас не видно, а мы сможем вести наблюдение.
Родион заехал в переулок, загнал машину за гараж и заглушил мотор. Вскоре после этого позвонил Россошанский и сообщил, что объект сел в автобус и направляется, скорее всего, в сторону своего дома, поэтому нам лучше продолжать наблюдение. Я ответила, что все поняла, что большего пока от Эдуарда не требуется, и отключила связь.
Родион понимающе кивнул и откинулся на спинку сиденья, не переставая внимательно следить за пятиэтажным домом. Примерно через полчаса к второму подъезду торопливой походкой прошагал Артем Омельченко. Он был явно взволнован, по сторонам не смотрел и шлепал к дому прямо по лужам – ночью прошел дождь. Резко рванув на себя подъездную дверь, Артем скрылся внутри.
Я набрала номер капитана Арсентьева и быстро доложила ему обстановку, после чего обратилась к Перетурину:
– Теперь сидим и просто ждем, когда он выйдет. Скоро подъедет Арсентьев.
Капитан появился минут через пятнадцать. С ним были двое оперативников, которые остались стоять возле машины. Сам же капитан сел в мою и спросил:
– Ну как?
– Нормально, он пришел. Думаю, что скоро появится.
И точно, через некоторое время Артем вышел из подъезда. В руках он нес небольшую спортивную сумку.
– Это наверняка та самая сумка, – проговорил Перетурин, во все глаза следя за парнем. – Та, с которой в тот день уехал Вячеслав.
– Что ж, все, как я и думала, – кивнула я и посмотрела на Арсентьева.
– Пора, – произнес он, подталкивая Перетурина.
Родион завел мотор и потихоньку выехал из переулка. Оперативники двинулись в ту же сторону. Омельченко стоял возле дороги и ловил машину. Арсентьев вышел из машины, а двое его подчиненных быстро подскочили к Артему и, пока тот не успел среагировать, быстро скрутили ему руки. Омельченко завертел головой, задергался, пытаясь отбросить сумку, но оперативники держали его крепко, а один из них уже защелкнул на его запястьях наручники.
Арсентьев открыл «молнию» на сумке, и все увидели туго перетянутые пачки денег.
– Надеюсь, что все на месте, – облегченно произнес Перетурин и, не удержавшись, вдруг с силой двинул Омельченко кулаком в челюсть, бросив: – Это тебе за все твои подвиги!
Омельченко охнул, и Родион тут же залепил ему по другой щеке. От сильного удара Артем едва устоял на ногах и чуть не упал.
– Прекратите! – вмешалась я. – Мы свое дело уже сделали, теперь нужно отправить его в отделение.
Омельченко-младшего погрузили в милицейскую машину, и все поехали к Арсентьеву.
* * *
Капитан Арсентьев сидел в своем кабинете за столом, и вид у него был весьма довольный. Кроме него, в кабинете находились Родион, я, Эдуард Россошанский, вызванная специально Людмила и Артем Омельченко. Людмила была очень взволнована. Она не понимала, что происходит, постоянно пыталась вмешаться, что-то сказать, спросить, апеллировала к своему брату, который только угрюмо молчал. Арсентьев несколько раз призвал девушку успокоиться и не мешать. Я молчала, так как понимала, что Людмиле и так скоро предстоит все узнать, и новости эти будут для нее нерадостными.
– Итак, я вам еще раз говорю, – терпеливо продолжал Арсентьев, обращаясь к Артему, – что если вы расскажете все сами, то это вам непременно зачтется. Ну, какой смысл молчать? Да я и сам за вас могу рассказать, тут ведь ясно все! И доказательства железные. Ну, может, только каких-то деталей не хватает…
Артем поднял голову. Лицо его в этот момент выглядело неожиданно постаревшим и безжизненным.