— Добрый день, студенты, — промурлыкала она. — Я Эдила Искар и буду вести у вас зельеварение в первые два года. По итогам каждого года вы сдадите экзамены. Преподаватель я очень требовательный и выжму из каждого все, на что вы способны.
В напряженной тишине раздался мужской шепот:
— Интересно, а какая она женщина?
Я мгновенно обернулась назад, впрочем, как и все остальные.
Кто именно произнес эту фразу, я не знаю, но, похоже, Искар знала, так как она, чуть прищурившись, пристально на кого-то смотрела.
— Как женщина я еще более требовательна, — неожиданно жестко сказала красавица. — И что меня несказанно радует, так это любознательность моих студентов. Пожалуй, я недооценила ваши возможности…
«Оторвать бы язык тому, кто это сказал», — промелькнула у меня настороженная мысль.
— Но это после, — снова замурлыкала Искар. — Сейчас я расскажу о том, как мы будем работать. Первый год у нас будет посвящен теоретическим занятиям и лекциям, на втором курсе мы займемся практическими уроками. Различные лабораторные, эксперименты…
Сложно сказать, понравилось ли мне услышанное. Все будет зависеть от того, насколько легко будет даваться предмет.
— А теперь первая тема «История зельеварения». Этот раздел магии более-менее сформировался в…
Стараясь вникнуть и сосредоточиться на каждом предложении, я слушала лекцию и глядела на бегающее по страничкам тетрадки перо. Нужно все систематизиро…
Р-р-р…
Услышав очень тихий рычащий звук, я повернулась вбок и посмотрела на Славу с Димой и зажатую между ними Вуку. Что чувствовала моя соседка, не знаю, вот оба парня были очень довольны собой.
Еще раз осмотревшись по сторонам, я снова стала вслушиваться в то, что говорила Искар.
Ш-ш-ш…
Услышав приглушенное шипение, я вновь огляделась. Ничего. То ли что-то происходит, то ли я наконец сошла с ума. Я еще с минуту прислушивалась к своему окружению, после чего посмотрела на записи лекции.
— Но настоящий прорыв в этой науке совершил Эдион Римикус…
Щелк…
Может, из-за того, что я ждала, в этот раз четко услышала странный звук. Он исходил от Димы. Стараясь не выдать себя, я осторожно покосилась на мужчин. Слава казался сосредоточенным на лекции, а дракон, стараясь оставаться незамеченным, принюхивался к соседке, которая вся сжалась в комок. И снова клацнул зубами.
Щелк…
Он что, собрался ее съесть?!
Только я решила возмутиться, как заметила, что Вуку все больше отклоняется подальше от Димы и поближе к Славе.
И тут раздалось тихое рычание, которое я уже слышала прежде:
— Р-р-р…
Значит, мне не показалось!
Уже понимая, что тут происходит, я, стараясь краем уха слушать лекцию, практически весь урок наблюдала за тем, как два оболтуса изводят вампиршу, и, едва зазвонил колокол, вскочила одновременно с Вуку. И если основательно перепуганная соседка, чуть не снеся оборотня, рванула на выход, то я методично собирала вещи и сверлила тяжелым взглядом двух наглых животинок. Они, широко улыбаясь, наткнулись на мой взгляд. Видимо, было в нем что-то такое, от чего их веселость сразу увяла.
— Что? — недоуменно спросил Слава.
— С момента, когда я попала сюда, мне внушают, что это удивительно благородный мир, куда ни плюнь. И что я вижу? Двое молодых мужчин совершенно безобразным образом изводят девушку!
Взяв сумку, я прошла мимо молодых манипуляторов и отправилась на лекцию по целительству. Не прошло и нескольких секунд, как ребята меня догнали и пристроились рядом.
— Почему ты нас осуждаешь? Ты не забыла, что я беспринципный дракон, у которого нет ни чести, ни достоинства и в наличии имеется только жестокость?
Остановившись, я внимательно посмотрела на Диму:
— Так ты ей мстишь? За то, что она говорила про тебя какие-то глупости?
— Хочешь сказать, ты ей не поверила?
Сейчас мы с Димой стояли в пустом коридоре и непримиримо смотрели друг на друга. А Слава тревожился за нас.
— Я не поверила! Зато меня чуть кондратий не хватил, когда я решила, что ты принюхиваешься, потому что собираешься ее съесть. Это же всего лишь слова.
— Да я ее и пальцем не тронул.
— Вы были жестоки!
— Не нужно говорить того, чего не знаешь, Надя. У нас в мире не принято распространяться о расах, если не имеешь точных сведений. Вот из-за таких, как она, и идет дурная слава про мой народ.
— В моем мире тоже знают, что такое расизм, и тому, что происходит здесь, далеко до того, что знала история моего мира. Поверь, не стоит доходить до крайностей. И не нужно мне рассказывать о том, какие драконы белые и пушистые. Ты еще молодой, но жестокость в тебе уже проглядывает.
— Во мне? Ты еще не знакома с моим братом!
— Вот и я о том же!
— Это бесполезный спор. Надя, если ты не хочешь, чтобы подобное повторилось, то поговори со своей подружкой. Не будет возводить поклеп — никто ее не тронет.
Сказав это, дракон зашагал вперед по коридору, а я повернулась к Славе:
— Ты тоже так считаешь?
— С одной стороны, Димирий прав. Никому не понравится, когда про его расу сочиняют и распространяют небылицы, а значит, и про него тоже. Нас сторонятся именно из-за слухов. Ты не заметила, как на тебя смотрели, когда ты вернулась после того, как мы вывели тебя из аудитории?
Я покачала головой.
— Тебя осматривали, не поранили и не искусали ли мы тебя. Жива ли? Здорова?
— А что, про твою расу тоже ходят нехорошие слухи? Ты же вроде спокойный.
Слава улыбнулся и пошел вперед, пригласив меня присоединиться.
— Оборотни все спокойные, пока не превратятся. Тогда мы становимся крайне агрессивными.
— Ваш разум уходит на задний план?
Недоуменно на меня посмотрев, оборотень покачал головой:
— Нет. Как он может отойти, я не понял?
Махнув рукой, сказала:
— Не обращай внимания. Так что там о злости?
— В нас поднимается неконтролируемая ярость, и сдерживать ее очень трудно. Поэтому в последний век во время полной луны мы пьем успокоительное.
— Все равно то, что вы устроили, это неправильно. В моем мире есть пословица: дыма без огня не бывает.
— Согласен и тоже недоволен, что согласился на этот… эксперимент. Но все-таки поступок твоей подруги заслуживает порицания.
Я удивленно посмотрела на Славу:
— Ты что, правда переменил свое мнение?
— Да. Мы не хотели такого сильного эффекта, собирались только слегка припугнуть. Но она приняла все гораздо ближе к сердцу. Если бы отец узнал, как я мелочно поступаю, он был бы мной недоволен, — поджал губы парень.