Нас ожидало большое разочарование. Чуть ниже места нашей ночевки склон круто обрывался вниз. Спуститься тут без специального снаряжения нечего было и думать. Но не это было самым страшным. Путь на север нам преграждали настоящие горы. Казалось, до них было рукой подать. Думаю, на самом деле до них было километров двадцать, не меньше. Там лежал снег, розовый в лучах восходящего солнца. Даже издали горы казались страшно холодными.
Путь назад был закрыт. Вперед мы могли бы полететь разве что на крыльях. Зато гребень, на котором мы стояли, уходя влево и постепенно повышаясь, по широкой дуге вел прямо к нашей цели. Деваться некуда, еще одного восхождения было не избежать.
Но сначала нужно было дойти. К счастью, самый верх покоренной нами вчера горы был относительно свободен от зарослей. По сравнению с нашим вчерашним маршрутом этот был просто Арбат.
Нормальные пираты всегда идут в обход. И мы пошли. Вернее, побежали, потому что пропадать ни за грош нам обеим совсем не хотелось.
Можете мне не верить, но упорство в борьбе за жизнь заставило какие-то колесики в небе повернуться в нашу пользу.
Дойдя до настоящей горы, мы обнаружили, что Судьба привела нас к единственному месту, в котором горная цепь образовывала некую седловину. Казалось, что здесь горный хребет был придавлен ногой какого-то великана. Высота в этом месте составляла не больше полукилометра. Плевое дело для двух отважных женщин.
Сначала кончились растущие на склоне деревья. Потом пропала трава. Хребет, по которому мы шли целый день, остался далеко внизу. Подниматься было несложно — уходивший вверх каменистый склон был не очень крутым.
Через некоторое время на нас пахнуло холодом. Мы приближались к границе ледника. Тут и там среди булыжников журчала вода.
Если вам доводилось ходить на Северный полюс или хотя бы на Южный, вам должно быть известно, что такое торосы. Это такие большие куски льда, торчащие тут и там для того, чтобы максимально затруднить вам путь.
А теперь представьте себе, что ледяное поле под вашими ногами вдруг поднялось почти вертикально. Представили? Вот по такому безобразию мы и карабкались. Звенело в ушах, плотная корка снега под ногами то и дело проваливалась, и мы по пояс погружались в сухую ледяную крупу.
Дойти до перевала и преодолеть метров двести осыпи из обледенелой щебенки оказалось по сравнению с этим восхождением сущими пустяками. А я-то думала, что уже исчерпала все свои скрытые резервы. Но когда вам на пятки наступает орава психопатов, об усталости приходится забыть. Шли мы буквально «на бровях». Без оружия в тайге — верная смерть, и я это знала. Так вот — во время подъема я первый раз пожалела, что тащу на себе несколько лишних килограммов железа.
Если бы мне предложили повторить этот путь наверх еще раз, даже за миллион долларов я бы отказалась. Сейчас я уже не уверена, что там на склоне была именно я. Может быть, мой астральный двойник, не знаю…
Не задерживаясь наверху, мы кубарем покатились вниз по противоположному склону. Если бы заходящее солнце не погрузило эту сторону горы в тень, мы были бы отличной мишенью — две темные фигурки на белом склоне.
Преследователи отстали от нас не намного. Оглянувшись назад, я увидела несколько силуэтов на фоне неба. Они вышли на перевал чуть правее, чем мы, и теперь смотрели, как добыча уходит.
Громыхнул нестройный залп.
Вряд ли они надеялись в нас попасть. Скорее всего, они просто хотели сорвать злость — спускаться таким самоубийственным способом им не хотелось. Они выбрали свой, особый.
Снизу было хорошо видно то, чего не могли заметить стрелки. Место, где они стояли, не было вершиной горы. Это был нависавший над склоном огромный козырек из слежавшегося снега, который и подломился вдруг с пушечным грохотом.
Вся компания какое-то время летела вниз на гребне начинавшейся лавины. Снега стало слишком много, все новые и новые тонны сползали со своих мест и вливались в общий поток. А потом по лавине прошла какая-то судорога, поднялась огромная волна, которая в несколько секунд догнала барахтавшиеся нелепые фигурки. И навсегда скрыла их под собой.
Это зрелище настолько захватило наше внимание, что мы совсем забыли, где находимся. Когда мы бросились бежать, было уже поздно. Несущаяся вниз со скоростью курьерского поезда масса снега и льда захватила и нас.
На наше счастье, только краем. Я отбросила чемоданчик и успела уцепить Катьку за рукав. Я оглохла и ослепла. Рот и нос забил колючий снег. Минут пять нас крутило и швыряло, потом гул начал удаляться, и мы заскользили все медленнее и медленнее. Снежный вихрь в воздухе поредел настолько, что можно было отличить верх от низа.
Я успела сесть и пыталась тормозить ногами. У меня даже стало получаться, но тут склон из-под нас выскользнул, и мы полетели в темноту.
* * *
Руки-ноги, к счастью, остались целы, мы отделались одними ушибами. Трещина, в которую мы провалились, не выглядела особенно глубокой. Встав на цыпочки, я легко дотянулась пальцами до ее края.
Мои часы остановились на девяти тридцати. На поверхности стремительно темнело. Поднимался ветер. Мы решили переночевать тут же, а выбираться наружу наутро. Здесь по крайней мере не было ветра.
Ночевкой это назвать было трудно. Бесконечные часы мы проводили, растирая друг другу руки и ноги. Стараясь не заснуть, рассказывали по очереди страшные истории. Под утро ветер стал стихать, и вот наконец-то над нашими головами забрезжил долгожданный рассвет.
Я отошла в сторонку по своим делам, присела… И оказалась лицом к лицу с чьим-то жутким оскалом!
Мы сидели в углу трещины, максимально отодвинувшись от мумии, и прижимались друг к другу. Света, проникавшего сверху, хватало, чтобы подробно ее рассмотреть.
Припорошенная снежной пылью мумия принадлежала мужчине. Он сидел по пояс в сугробе, привалившись спиной к стене, и пялился прямо перед собой остекленевшими глазами.
— Слушай, а как он сюда попал?
— Видимо, так же, как и мы вчера. Провалился. Представь: идет себе турист по склону, перевал уже близко. И вдруг раз — и проваливается в трещину. Ломает себе, допустим, позвоночник. И все. Лежит и ждет помощи. А вокруг нет ни одного человека…
Немного погодя мы набрались смелости и рассмотрели нашего соседа поближе.
Неизвестно, сколько лет провел погибший в своей ледяной могиле, но сохранился он превосходно. Можно было различить даже черты лица под бородой. Пергаментная кожа обтянула череп и обнажила зубы в зловещей усмешке, которая так меня напугала. Казалось, сама смерть ухмыляется нам из-под своего капюшона.
— Ужас какой, Танька! И он всю ночь сидел в двух шагах от нас!
— Да уж… Ладно, давай посмотрим, вдруг у него какая-то еда сохранилась или, может быть, оружие. Мы-то теперь и без еды, и без ружья.