– Интересно, – прищурился Дарби, – неужели они рассчитывали, что мы согласимся?
– Мечтать не вредно – вредно не мечтать, – ввернул Трэмп. Он уже достаточно хорошо говорил на русском. Кира не теряла времени даром.
– Нам дали подумать, – напомнил Мэдд. – Или мы принимаем бой или закрываемся в крепости и позволяем нежити пройти на юг. Давайте не будем тратить драгоценные минуты на пустые и ненужные разговоры!
– До завтрашнего утра.
– Да, но скоро полночь.
– Если утром мы не ответим, то они пойдут на прорыв?
– Да, – сказал я. – Не удивлюсь, если на рассвете увидим их армию, выстроенную на поле.
– Если укроемся в замке, то вполне протянем до подхода основных сил, – сказал один из сержантов.
– И пропустим нежить на юг? – хмыкнул Мэдд. – Это не самая лучшая идея, сынок.
– Я же не предлагаю сдаваться, – смутился сержант и затих.
– Нам нельзя пропускать нежить, – ответил я, – и это даже не обсуждается.
– Дадим сражение этим тварям? – хмыкнул Дарби и степенно огладил бороду.
– У нас хорошая позиция, – задумчиво протянул Мэдд Стоук, – и выход из долины…
– Мы перекроем лишь в том случае, если не будем отсиживаться, – перебил его я. – Чем быстрее разделаемся с бунтовщиками, тем быстрее закончится война.
– Если разбить нечисть, – рассудительно заметил Трэмп, – то появится реальный шанс продвинуться на север и потеснить мятежных норров. Пожалуй что магистр прав, и я буду голосовать за то, чтобы дать сражение этим тварям.
– Это твое решение, Рэйнар Трэмп?
– Да, Серж!
– Мэдд Стоук?
– Конечно, драться, мастер!
– Дарби?
– Почему бы и нет? – ухмыльнулся гном. – Сражаться всегда интереснее, чем отступать. Тем более что отступать нам некуда.
Я подошел к столу и посмотрел на карту. Парни продолжали переругиваться, обсуждая различные варианты и способы остановить нежить.
– Мы находимся на возвышенности, а по краям пологие склоны… – напомнил Мэдд.
– Где можно разместить лучников из отряда Дарби.
– Хорошо, – кивнул я. – Будем делать так…
Когда я проснулся, а точнее – когда меня разбудили, было еще темно. Открыл глаза и увидел Рэйнара Трэмпа, стоящего рядом с моей койкой.
– Серж…
– Что случилось, Рэйнар? – Я сел и провел руками по лицу. Спать хотелось неимоверно. Вчера мы долго совещались и разошлись уже за полночь.
– Нежить… Они вышли к долине. Увидели костры нашего лагеря и остановились.
– Готовятся к сражению?
– Судя по всему – да. Нас ждет хороший день! – Его глаза весело блеснули.
– Очень хороший!
– Боги будут улыбаться, глядя на нас!
– Эр мием фьер!
– Да, мастер!
– Если не трудно, – позови Кальви. Пусть поможет облачиться в доспехи.
Трэмп кивнул и вышел из палатки. Через несколько секунд пришел мой оруженосец. Зная мои привычки, он принес ведро холодной воды и чистое полотенце. Пока я умывался, оруженосец метнулся на улицу, чтобы приготовить кружку кофе. Боец из этого парня никакой, но кофе он готовит отменно.
Когда я закончил одеваться, на улице послышался рокочущий бас Мэдда. Наш здоровяк, судя по его хриплому голосу, тоже не выспался и был готов рвать нежить голыми руками. По крайней мере ругался он громко и с удовольствием. Я откинул полог и вышел наружу. Горел костер, и его пламя отражалось в серебряных гербах, которыми были украшены доспехи рыцарей. В предрассветной мгле раздавались простуженные крики сержантов, которые строили свои десятки. Гремели оружием гномы, всхрапывали лошади, чувствуя настроение седоков… Мы заперли выход из долины. Намертво.
– Магистр! – подскакал Рэйнар. Он так резко осадил жеребца, что тот захрипел и присел на задние ноги.
– Что случилось?
– Вернулись разведчики Дарби… Они принесли плохие новости.
– Не тяни!
– Они утверждают, что нежити гораздо больше! Не меньше трех тысяч.
– Три тысячи? – Я даже присвистнул от удивления. – Это немного больше, чем насчитали люди Арруана Мэша. Откуда они взялись?!
– Понятия не имею. Видимо, подошли вчера вечером или ночью.
– Да уж… немного больше. В шесть раз. Что нежить?
– Они уже строятся для битвы…
Кто-нибудь с высоты прожитых лет снисходительно заявит, что наша атака была самоубийством. Да, она может показаться необдуманной и неоправданной. Увы, но другого выбора у нас не было. Мы не имели права укрыться за крепостными стенами орденского замка и пропустить нечисть на юг Асперанорра. Туда, где остались наши семьи и правил молодой король Андрэ Лагар.
Нам нельзя было отступать. Тем более что нежить так удачно собралась. Грешно не воспользоваться этим шансом и не разделаться с ними. Мы встретили их здесь, в долине, которая даже в преддверии битвы поражала красотой. Суровой и благородной красотой северного края.
Эти земли вырастили таких людей, как Рэйнар Трэмп и Мэдд Стоук. Робьен Кларэнс и Вэльд Рэйн. Стиг Наэрр и Гэрт Майг. Дарби Альдкамм и Гонард Шэр. Альвэр, Барри, Сигур… Люди и гномы, которые были рядом во времена самых тяжелых испытаний. Нельзя предать землю, которая подарила таких друзей.
Светало…
На востоке уже появилась тонкая светлая полоска, но большая часть долины еще лежала в тяжелых предрассветных сумерках. Я поднялся на стременах и обернулся, чтобы увидеть картину, которая заставит взволнованно биться сердце любого воина. Две сотни закованных в черную броню рыцарей. Рыцарей, несущих на своих щитах оскаленную морду, отливающую холодным серебряным блеском. Они замерли в ожидании сигнала. Лишь лошади звенели упряжью и встряхивали гривами, оживляя эту картину.
На склонах холмов, которые закрывали выход из долины, строились гномы. Я не видел их лиц, но знал, что они улыбаются. Это их день. День, когда каждый, даже самый маленький гном станет великаном. Каждый из полутора сотен, независимо от того, какой герб украшает наши щиты: Черных Псов, Легиона или Брунга. Сегодня мы звери. Посланники богов, готовые рвать нежить зубами.
Мы сделаем это. Любой ценой. Даже если долина, лежащая в самом центре королевства, станет местом нашей последней битвы. На небе исчезли звезды, и даже созвездие Черных Псов поблекло за нашими спинами. Еще несколько минут, и оно тоже растворится в зареве рассвета.
Возможно, и мы тоже исчезнем. Так было сказано в древней легенде, превращенной нами в реальность. Уйдем по скорбной тропе на север. Туда, куда уходят погибшие воины этого мира. Мы уйдем, а люди будут жить, и кто знает – может, будут слагать песни об этих сотнях, вставших на пути нежити.