Кэти поежилась: в его голосе снова звучали ненависть и отвращение, как в тот вечер, но на сей раз уже не к ней, а к самому себе.
— Что же заставило тебя изменить свое мнение? — спросила она. — Мой арест?
— Не только. Представляешь, когда я увидел, как солдаты тебя уводят, то первым делом подумал: «Господи, как же она будет там, в тюрьме, ведь она до смерти боиться крыс» — и решил во что бы то ни стало вытащить тебя оттуда!
«Да, это любовь», — с нежностью подумала Кэти. Забыть о прошлом, о боли, которую причинила возлюбленная, заботиться только о ее благополучии — на такое способно только искренне, глубоко любящее сердце. Могла ли она, Кэти, мечтать, что на ее долю выпадет счастье встретить такую любовь?!
Теперь она знала, что ей делать.
— Итан, — сказала она, опускаясь на колени возле его-стула, — ты должен поехать в Тьюксбери.
— Разве я могу тебя оставить? — спросил он, погладив ее по щеке.
— Можешь, потому что это твой долг, а долг надо выполнять, — серьезно сказала Кэти.
— Но это означает войну, долгую, изнурительную, и полную неопределенность в будущем. Ты не боишься?
— Нет. — Кэти поцеловала Итана и положила голову ему на грудь. — Я и прежде никогда особенно не задумывалась, что будет со мной дальше, жила одним днем. Такой, наверное, и останусь!
Он хотел возразить, но она закрыла ему рот новым поцелуем, долгим, страстным, в котором было и обещание блаженства и уверенность в том, что счастливое будущее непременно наступит.
— Прочь сомнения и страхи! — продолжала она через минуту, отодвинувшись от него с удовлетворенным вздохом. — У нас есть все для счастья, разве не так? Ведь мы любим друг друга и помогаем создавать новый, небывалый мир, в котором люди будут сами вершить свою судьбу!
— Кажется, ты как-то говорила, что женщинам не заморочишь голову такой идеалистической чепухой, — не преминул напомнить Итан.
— Правильно, если речь действительно идет об идеалистической чепухе, — улыбнулась Кэти. — Но я думаю о наших детишках и о той стране, в которой они будут жить… Представь, когда-нибудь ты сядешь с ними у камина и расскажешь о том, что происходило холодной апрельской ночью 1775 года, и они будут слушать тебя с благоговением… Так что поезжай в Тьюксбери и не беспокойся обо мне, я подожду. Что бы ни ожидало нас в будущем — знай, я всегда буду тебя ждать, потому что я тебя люблю.
Итан встал, увлек за собой Кэти и сжал ее руки в своих.
— Спасибо, родная, — с нежностью сказал он. — Кстати, у меня есть одна настоятельная просьба насчет наших будущих детей.
— Какая?
— Ты ни при каких обстоятельствах не должна учить их красть карманные часы! — с напускной суровостью пояснил он.
— Но ты же сам сказал, что наше будущее неопределенно, — улыбнулась Кэти, принимая игру. — При таких обстоятельствах мои ремесло и опыт могут очень и очень пригодиться нашим крошкам!
Он нахмурился и погрозил ей пальцем:
— Моим детям твое искусство ни к чему, дорогая! Они пойдут по судоходной части, как я.
— Ладно, милый, — легко согласилась Кэти, с самым невинным видом глядя ему в глаза. — Тогда я научу их подделывать документы, или вскрывать замки, или преподам им уроки шпионажа, позаимствованные у их отца!
Притворно вскрикнув от ужаса, теперь уже Итан заставил ее замолчать поцелуем.