Он отодвинул стул и сел к столу.
– А где девочки?
– Я отправила их собирать ежевику – Оливия вылила взбитые яйца в нагретую сковороду на плите – Их не будет все утро.
– Спасибо, Оливия. Знаете, мне не хотелось, чтобы они видели… – Он в смущении умолк и тяжело вздохнул.
Но Оливия и без слов все поняла. Было ясно, что этот человек стыдился любого проявления слабости. Она шагнула к нему, но тут же остановилась, вспомнив, что он не ждет от нее сочувствия. Немного помолчав, сказала:
– Наверное, вам надо выпить. Вот, пожалуйста. – Она налила в чашку кофе и поставила ее на стол.
– Спасибо, – кивнул Конор.
Оливия вернулась к плите и положила на тарелку яйца, жареную картошку и печенье. Поставив тарелку перед Конором, сказала:
– А вот и ваш завтрак.
После этого она принялась резать овощи для гамбо, [14] но изредка все же поглядывала на Конора.
Он долго смотрел на стоявшую перед ним тарелку, потом взял вилку, но вскоре, почти ничего не съев, отодвинул от себя тарелку.
– Нет аппетита? – спросила Оливия.
– Да, не хочется… – Поднявшись из-за стола, он вышел из кухни.
Дверь сарая была открыта, но Конор и там не нашел покоя. Черт побери, ему нужен покой, а здесь он не сможет его обрести. Наверное, он постоянно должен переезжать с места на место, иначе сны его будут становиться все хуже и хуже.
– Да, покой… Мне нужен покой, – бормотал Конор, выходя из сарая. – Поэтому я должен уехать отсюда.
– Ну, Вернон, расскажи-ка мне, что там с железной дорогой.
Затаившись у кабинета отца, Алисия подслушивала. Конечно, ей не разрешалось присутствовать при их разговорах, но ее это не остановило. Дверь кабинета была приоткрыта, и она прильнула к щели, когда муж начал объяснять ситуацию ее отцу.
Алисия Тайлер знала, что ее отец очень умный человек. Он утроил свое и без того значительное состояние, производя во время войны пушки и ружья для армии северян. Отец всегда с выгодой вкладывал деньги в какое-либо предприятие. А если предприятие не приносило дохода, то он, не раздумывая, закрывал его. Вернон прекрасно это знал и поэтому ужасно нервничал.
– Говори все прямо, как есть, – добавил отец. – Мы получили всю нужную нам землю, за исключением небольшого клочка. Эта женщина не хочет продавать свою землю, верно? Неужели она разрушила все наши планы?
– Нет-нет, я гарантирую…
– Прибереги свои гарантии для другого случая, – перебил мистер Джеймисон. – Я уже давно слышу эти разговоры. Некоторые из моих компаньонов вложили немалые деньги в это предприятие, и мне все сложнее объяснять им отсрочку. Вот почему я и послал за тобой. Ты должен встретиться с моими компаньонами и заверить их, что эта железная дорога не просто плод моего воображения. Им нужны результаты, и тебе придется посмотреть им в глаза и сказать о том, что они разумно вложили свои деньги.
– Да, сэр.
– Я хочу начать строительство железной дороги к осени. Заставь эту Мейтленд продать землю.
– Я немедленно телеграфирую Джошуа и прикажу ему отправиться к ней и сделать последнее предложение. Джошуа сумеет ее убедить…
– Очень хорошо. Полагаю, не нужно тебе напоминать, Вернон, насколько высока ставка.
– Нет, сэр. Я очень хочу, чтобы сделка состоялась. И не только ради денег, но для того, чтобы доказать вам, что я могу с этим справиться. Ведь я – муж Алисии, поэтому должен обеспечить ее будущее.
Алисия закатила глаза. Она знала, что такие заявления нравятся ее отцу. Но у нее имелись собственные представления о будущем, и в ее планы не входила жизнь в маленьком луизианском городке. Она все там ненавидела: и жару, и змей, и этих ужасных южан, таких глупых и враждебных. Но больше всего ей не нравилось находиться вдали от отца и от своих друзей. Она чувствовала себя вдали от них ужасно одинокой. Конечно, она любила Вернона, но терпение ее было на пределе.
Изобразив радостную улыбку, Алисия толкнула дверь и вошла в кабинет отца.
– Ах, папа, ну почему ты заставляешь Вернона сидеть в этом душном кабинете и обсуждать всякие скучные дела? Ведь мы только что приехали.
– Извини, милая, – Хирам улыбнулся дочери, – но нам с Верноном нужно очень многое сделать, пока он здесь.
– Опять этот ваш бизнес? – Она надула губки. – А я-то надеялась провести время с тобой. Я так редко тебя вижу…
Хирам обнял дочь и крепко прижал к себе.
– Обещаю, у нас с тобой еще будет время. Я хочу сводить тебя на симфонический концерт. Знаю, как тебе этого недоставало.
– Ах, как мне хочется!.. А в Ньюпорт мы съездим? Мужчины переглянулись, но ничего не сказали. Алисия же продолжала:
– Всего на несколько недель. Пожалуйста, папа.
– Ну хорошо. – Хирам вздохнул. – Мы съездим в Ньюпорт. Можем пригласить туда моих компаньонов на выходные.
– Спасибо, папочка.
Хирам снова улыбнулся.
– Ты же знаешь, дорогая, что я не могу тебе отказать.
Алисия засмеялась и поцеловала отца в щеку. Она прекрасно знала, что он не может ей отказать. Именно на этом она и строила свои планы.
Девочки вернулись и принесли ежевики на дюжину пирогов, но Оливия испекла всего два. После обеда она варила из оставшихся ягод джем, а девочки помогали ей.
Она намеренно искала себе занятие – чтобы не думать постоянно о Коноре. Но его лицо то и дело возникало у нее перед глазами.
Она понятия не имела, где сейчас Конор и чем он занимается. Но к вечеру, когда он так и не появился, ее стало одолевать беспокойство, и она решила отправиться на поиски.
Оливия видела, как он пошел к сараю, и для начала отправилась именно туда. Но в сарае его не оказалось. Оливия проверила и другие хозяйственные постройки, обошла огород, затем прошла по фруктовому саду, выкрикивая его имя. Прошел час, но ей так и не удалось его найти.
Теперь она уже не на шутку взволновалась. Где же он? Может, вышел на дорогу, и какой-нибудь фермер подвез его до города?
«Нет, не мог он уйти, не попрощавшись», – убеждала себя Оливия. И все же она знала: мог. Возможно, так он и сделал.
Она со вздохом прислонилась к дереву. Да, скорее всего он – одиночка, человек, который ни в ком не нуждается. Он словно возвел вокруг себя стену, чтобы отгородиться от людей. И, тем не менее, он сумел успокоить маленькую девочку, боявшуюся грозы…
Какие же ужасные воспоминания ожили в его снах? Голод и смерть, тюрьма и пытки, ружья и некто по имени Шон Галлахер. Но что бы он ни совершил в прошлом, он не заслуживал тюрьмы – Оливия нисколько в этом не сомневалась.