Орен поспешил успокоить ее:
– Нет-нет, с ними все хорошо. Не в этом дело. Но лучше тебе поскорее ехать домой.
– Почему? Что же случилось?
Орен снова вздохнул.
– Они знают, Лив. Про ирландца, который живет у тебя.
Оливия похолодела.
– Кто знает? Кто именно?
– Весь город знает. В том числе – Марта и Эмили.
– О Господи… – прошептала Оливия. – Сестры Чабб – это действительно весь город.
– Поэтому я и говорю: лучше тебе поехать домой и все выяснить.
Оливия кивнула и, не сказав больше ни слова, щелкнула поводьями. Щебень летел из-под колес ее фургона, когда она, вернувшись на главную дорогу, промчалась мимо Конора. Оливия услышала, как Конор окликнул ее, но не остановилась.
Глядя на освещенную лунным светом дорогу, она то и дело подгоняла мула. Приблизившись к дому, она увидела, что ее ждут. Девочек видно не было, но Кейти стояла на веранде, а рядом с ней – преподобный Аллен. И, конечно же, сестры Чабб. Свет струился из окон за их спинами, и Оливия не могла видеть их лиц, но она прекрасно знала, что они смотрят на нее с осуждением.
Спрыгнув на землю, Оливия медленно пошла к дому. «Они знают… Они все знают», – мысленно твердила она. Оливия вспомнила минувшую ночь, полную страсти, и тотчас же почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Ей хотелось куда-нибудь спрятаться, хотелось сквозь землю провалиться – и исчезнуть, но она шла, высоко держа голову.
Оливия услышала, как второй фургон въехал на дорожку и остановился. Но она не обернулась и не посмотрела на Конора – не могла. Поднявшись по ступеням на веранду, она остановилась и вопросительно посмотрела на людей, поджидавших ее. Кейти шагнула ей навстречу и тихо прошептала:
– Мне очень жаль, Лив. Они настояли, они хотели приехать сюда… Я не смогла их остановить.
Оливия со вздохом отвела глаза.
– Кейти, а где мои девочки?
– Они в доме, ужинают. Они не… понимают. Ну, Бекки-то, может, понимает, а вот маленькие – нет.
Тут к ним приблизилась Марта. Оттеснив Кейти, она строго проговорила:
– Что, вернулась наконец-то? Меня удивляет, Оливия, что ты осмелилась тут появиться после всего произошедшего.
«Но ведь Марта не знает, что произошло в Монро», – подумала Оливия. Впрочем, это не имело значения. Она-то сама все прекрасно знала. И она не хотела лгать себе, поэтому и не могла держаться непринужденно.
За спиной у нее послышались шаги Конора, но она не обернулась. Марта же оглядела его с головы до ног и заявила:
– У тебя еще хватает наглости привезти с собой этого мужчину. Совсем нет стыда!
Оливия вздохнула и молча потупилась. Конор взглянул на дородную женщину в безобразной шляпе с пером и сказал себе: «Все, хватит! Пора положить этому конец» Стиснув зубы, он шагнул вперед, чтобы вырвать Оливию из лап этой злобной старой кошки, но тут на плечо ему легла чья-то рука. Он обернулся и увидел пожилого седовласого мужчину в черной одежде с белым воротничком священника.
– Идемте со мной, сын мой, – сказал старик.
Конор в раздражении передернул плечами, но все же пошел за священником – тот взял лампу и направился к сараю. Они вошли, и священник, поставив лампу на пол и усевшись на бочку, проговорил:
– Вот, здесь мы можем побеседовать без помех.
Конор молча смотрел на старика. Он не мог найти слов для вежливой беседы.
– Я преподобный Аллен, – с мягким южным выговором продолжал старик. – Пастор баптистской церкви в Каллерсвилле. А вы, как я догадываюсь, мистер Конор, не так ли?
Конор кивнул и тут же спросил:
– Девочки, да?
Преподобный понял вопрос.
– Совершенно верно, девочки.
– Что именно они сказали обо мне?
– Я точно не знаю. Меня там не было, видите ли. Но мне сказали, это произошло во время собрания рукодельниц сегодня днем. Все дамы там были. – Аллен скрестил руки на груди. – Сейчас речь идет о том, что вы живете в одном доме с Оливией как муж с женой, но только – неофициально.
Конор вспомнил все ночи, которые провел в этом сарае, пытаясь утомиться до изнеможения, чтобы спокойно заснуть. При воспоминании об этих ночах ему захотелось рассмеяться. Он бы и рассмеялся, будь перед ним сейчас не священник, а другой человек.
– Что еще? – Он пристально взглянул на Аллена.
– Говорят, будто вы – профессиональный боксер, что, конечно же, делает ее поведение еще более предосудительным. Будь вы местным жителем, это и так выглядело бы скандально, но не до такой степени. Боюсь, что репутация Оливии подвергается серьезной опасности.
– Матерь Божья! – Конор с презрением взглянул на пастора. – Вы совершенно ничего не знаете. Я был ранен, и Оливия, будучи женщиной добросердечной, взяла меня к себе в дом и вылечила. И за такую доброту ее порицают?
– Вам не нужно рассказывать мне про Оливию, молодой человек. Я ее знаю с детства.
– Значит, вы прекрасно знаете, что ее стыдить не за что, – заявил Конор.
– Да, возможно. – Преподобный пожал плечами. – Но, к несчастью, я не могу переубедить людей. Они думают так, как они думают. И Оливия понимала, на какой риск идет, поступая подобным образом. Очевидно, она пыталась скрыть ваше присутствие здесь.
– И я очень хорошо понимаю, почему она это скрывала, – проворчал Конор.
Священник посмотрел на него с некоторым сочувствием, отчего возмущение Конора только возросло. Он мысленно выругался и заявил:
– Я здесь не для того, чтобы обсуждать поступки Оливии. И ваши – тоже.
– А почему же вы здесь?
– Только потому, что хочу помочь Оливии. Можете мне не верить, но меня действительно беспокоит судьба Оливии. Хотелось бы надеяться, что и вас тоже.
Преподобный Аллен внимательно посмотрел на собеседника, потом проговорил:
– Если вас и впрямь тревожит судьба Оливии, то вам лучше отсюда уехать. Вы ведь ничем не связаны, как я понимаю.
Неплохая мысль, подумал Конор.
– Вы можете хоть сейчас – оставить Оливию, – продолжал пастор. – И пусть сама разбирается со своими делами. Но девочек у нее, конечно, заберут.
Конор замер, в изумлении глядя на старика.
– Заберут? – переспросил он.
– Оливия не удочеряла этих девочек официально, – пояснил пастор. – Наверное, не видела в том необходимости. Возможно, эта мысль даже не приходила ей в голову. Марта с Эмилией уже попросили шерифа забрать их из этого дома. Боюсь, большинство женщин в городе согласны с ними.
– Хорошо, я уеду, – кивнул Конор. – Уеду сегодня ночью. И девочки смогут остаться у Оливии.
Преподобный покачал головой: