— В то время это не было адом, — пробормотал Джон, — и я еще способен припомнить некоторые божественные мгновения. — Но он взял себя в руки и твердо сказал: — В понедельник, Виола. В два часа. У тебя хватит времени решить, где мы будем жить до конца сезона, в Эндерби или на Блумсбери-сквер.
— Нигде! — успела она крикнуть, прежде чем дверь за ним захлопнулась.
Он просто спятил!
Взбешенная Виола уставилась на закрытую дверь, не в силах поверить услышанному. Божественные мгновения? После всех его романов, после причиненной ей боли? Только Джон способен сказать нечто подобное. Да еще и с понимающим взглядом и с подобием улыбки на лице!
Божественные мгновения, это уж точно!
Она подумала о его любовницах и, всадив кулак в ладонь левой руки, стиснула зубы. Божественные? Для него — вероятно! Еще бы! После того как он столько лет вел разгульный образ жизни!
Даже ухаживая за ней, он развлекался с любовницей! Пока она наслаждалась их встречами на балах и приемах и изнемогала от любви, он спал с Элси.
О, как же больно было узнать о той женщине!
Виола смотрела на белую дверь, закрывшуюся за мужем, но перед глазами стояли светло-голубые стены дамской комнаты дома леди Чатни в Нортумберленде. Она снова ощущала сладостное благоухание вина с пряностями и сахаром, пропитавшее загородный дом Чатни в то Рождество. Музыканты играли вальс, но даже музыка не заглушала визгливые голоса дочерей леди Чатни и их приятельниц.
— … жаль что Хэммонд сейчас в Лондоне. Сегодня нам не хватает партнеров, а он изумительно танцует.
— Да, вы правы. Вот и сейчас вальсирует по постели Элси Галлант. Прямо в этот момент, в чем я не сомневаюсь. В конце концов, она известная танцовщица.
— Нет-нет, он оставил эту Галлант после женитьбы на леди Виоле.
— Неправда! Он по-прежнему встречается с ней, когда ездит в Лондон. Я слышала, что всего несколько месяцев назад он подарил ей сапфировое колье.
— За которое заплатил деньгами жены, полученными от ее брата. Все знают, что сам он полностью разорен…
Она, разумеется, не поверила и попыталась отмахнуться от этих слов, как от злобных сплетен, но семя сомнения уже укрепилось в сердце. Возможно, если бы она не пожелала просмотреть расходную книгу управителя, никогда бы не обнаружила записи о покупке сапфирового колье. Но запись она нашла. По сей день перед ее глазами всплывают строчки, написанные мелким почерком управителя. По сей день она слышит звон осколков своего глупого, доверчивого сердца. Тогда, восемь с половиной лет назад, наивная, обожающая мужа девочка стала взрослой и поняла, насколько двуличны могут быть люди.
«Ты любишь меня?»
«Конечно. Обожаю…»
По возвращении Джон попытался все объяснить. Да, Элси была у него на содержании, но он разорвал отношения еще до свадьбы. Да, в сентябре он подарил Элси колье, но только для того, чтобы выплатить полагавшуюся ей неустойку и выполнить условия контракта, который заключил с дамой еще до знакомства с будущей женой. Он отрицал, что спал с Элси после свадьбы, клялся, что был Виоле верным мужем. Даже будь это правдой, легче ей от этого не стало: Джон не отрицал, что был с Элси до того дня, когда произнес брачные обеты.
Сердце и сейчас сжималось при мысли о его лицемерии. Он твердил, что любит ее, обожает, желает… и одновременно содержал эту женщину. Интересно, что, будучи разоренным, он ухитрялся платить Элси. Все-таки есть вещи, которые для мужчины важнее всего.
Слезы и обиды были встречены непониманием. Мало того, ей пришлось испытать на себе силу его жалящего остроумия. Запертая дверь спальни не побудила его осознать свои ошибки. Не было ни признаний вины, ни слов любви, ни извинений. Он лишь подождал месяц в полной уверенности, что за это время она опомнится, но, не дождавшись, ушел и даже не оглянулся.
Виола снова сжала кулаки. Она, разумеется, знала, что многие мужчины содержат любовниц, но до Элси Галлант понятия не имела, что мужчина может одновременно ухаживать за одной женщиной и спать с другой. Понятия не имела, что содержанки заключают контракты с покровителями и что долги по этим контрактам должны быть оплачены, даже если мужчина порвал с любовницей, потому что женился. До Элси она никогда не ведала болезненной ревности или мучительной боли оскорбленного сердца.
Зато теперь благодаря Джону она все это узнала. Но она больше не чувствовала боли. Прошло много времени, прежде чем в ее воображении перестали появляться образы Джона, ласкающего Элси Галлант. Правда, вместо Элси она теперь видела каждую последующую женщину Джона.
Годы ушли на то, чтобы окутать сердце ледяной скорлупой гордости, пока ей не стало абсолютно все равно, что и с кем делает муж.
И вот теперь он захотел вернуться. Почему? Не ради нее, разумеется. Нет, он желал примирения, потому что нуждался в том, что могла ему дать лишь она одна. Ему нужен законный сын и наследник, а от нее требуют только забыть и простить.
Ногти так глубоко впились в ладони, что, наверное, теперь останутся кровавые следы.
Виола заставила себя разжать кулаки, уселась на диванчик и усилием воли постаралась избавиться от жаркой, удушливой ярости, угрожавшей уничтожить ту хрупкую безмятежность, которой она с таким трудом добилась.
Она долго сидела в одиночестве, глубоко дыша, пока не вернула себе привычный защитный барьер холодной гордости, за которым так долго пряталась. Джон может спать с любой женщиной, которую захочет, но только не с ней. Никогда.
В понедельник, ровно в два часа Джон вернулся на Гросвенор-сквер. К тому времени ярость Виолы остыла, а сердце снова было надежно заключено в толстый ледяной футляр.
Она сидела в гостиной, за бюро Дафны, составляя программу ежегодного благотворительного маскарада в пользу лондонских больниц — один из множества проектов, который спонсировала, и один из самых любимых. Она со своим секретарем мисс Тейт как раз просматривали меню ужина, который состоится после танцев, когда в комнату вошел Куимби, дворецкий Энтони.
— Лорд Хэммонд, миледи.
Виола подняла голову как раз в тот момент, когда Джон переступил порог, и вспомнила, как много лет назад этот неотразимый красавец тоже входил в гостиную Треморов. Как безумно счастлива она была тогда!
Глядя на него сейчас, она признавала, что он стал еще красивее. Еще более неотразимым. Только на этот раз не чувствовала ничего. Прекрасная это штука — полное оцепенение.
Джон поклонился. Виола встала и едва заметно склонила голову, после чего снова села и вновь обратилась к мисс Тейт, стоявшей рядом. Конечно, с ее стороны очень грубо не обращать внимания на мужа, но ей абсолютно все равно. Она сосредоточилась на меню:
— Именно эти блюда предложил шеф-повар герцога?
— Да, миледи.
Виола с притворной задумчивостью постучала пером по бюро розового дерева, словно обдумывая список блюд.