- Кухня, милорд, должна быть французской. А мне присылают английскую девочку для приготовления кондитерских изделий? Но это невозможно! Ведь мы не собираемся подавать к столу простой хлебный пудинг. Мадемуазель англичанка. Она не сможет приготовить настоящее пирожное. К тому же, - добавил он, бросая насмешливый взгляд в ее сторону, - она слишком молода. Мне нужен кондитер опытный. - Он перешел на французский, хлопая тыльной стороной одной руки о ладонь другой, словно подчеркивая каждый слог. - Чтобы он знал, как надо обращаться с тестом.
- Смею доложить, что я это делала с трех лет, когда пекла куличи из песка! - воскликнула она. - И вот уже двенадцать лет, как я являюсь профессиональным кондитером. Я работала с лучшими поварами Европы.
- Ишь, удивила! - язвительно воскликнул Бушар. - Всего двенадцать лет? Этого недостаточно, чтобы работать под моим руководством.
- Вот и хорошо, - ответила она, - потому что я не собираюсь работать под вашим руководством!
Француз хотел было что-то сказать, но Филипп остановил его.
- Довольно, месье Бушар, - сказал он, и Мария взглянула на повара победоносным взглядом. - А теперь, мисс Мартингейл, потрудитесь объяснить мне, чем вы так рассердили моего шеф-повара?
- Он разозлился потому, что ему не позволили самому выбрать кондитера. Я имею в виду, такого, которого он мог бы третировать.
- Это невыносимо! - завопил Бушар. - Я главный повар. Она никогда не будет работать под моим руководством. Она должна уйти!
- Месье… - начал было Филипп, но Мария его остановила.
- Я никуда не уйду, пока не урегулирую вопрос относительно меню кондитерских изделий, - заявила она, сложив на груди руки. - Относительно меню изделий, которые будет готовить мой персонал под моим руководством, по моим рецептам и с использованием моих методов.
- Ваших методов? - эхом отозвался Бушар. - У английского кондитера нет никаких методов.
- Что, черт возьми…
- Довольно! - прикрикнул Филипп, останавливая ее. Он наклонился и взял ее за предплечье. - Идем со мной.
- Но почему? - Она попыталась вырваться, однако силы были неравные. - Куда ты меня ведешь?
- Отсюда. Пока не взбунтовался весь кухонный персонал. - Он вывел ее, и, уходя, она увидела через плечо, как Бушар с улыбкой триумфатора помахал ей рукой.
- Смотри, что ты наделал! - воскликнула она, когда Филипп повел ее вверх по лестнице. - Я держала ситуацию под контролем.
- Оно и видно.
- Держала. Пока не явился ты.
Он не стал с нею спорить. Они поднялись по лестнице в его гостиную.
- Из-за чего разгорелся весь этот скандал?
- Ты сказал, чтобы я встретилась с месье Бушаром и обсудила детали меню для бала. Я так и сделала.
- Это состязание в оскорблениях ты называешь обсуждением?
- Да. И все закончилось бы великолепно, если бы не вмешался ты.
- Ну да, великолепно. А как же иначе?
- Ты не понимаешь. Бушар и его персонал не могут обслужить весь ужин, на котором будут присутствовать четыре сотни гостей. Именно поэтому твой брат и нанял меня. Бушару необходима помощь кондитера, но его самолюбие было задето тем, что ему не позволили самому выбрать для себя кондитера. А когда он увидел, что я молодая да еще женщина, это нанесло еще один удар его гордости. Перед своим персоналом он должен был поважничать и показать свою власть как главного повара.
- Так почему, черт возьми, ты не позволила ему просто сделать это?
- Потому что в результате я бы пострадала первая! Если бы я ему это позволила, то мы готовили бы по его рецептам и его методами, и мое заведение превратилось бы в продолжение его кухни и снабжало бы его батонами хлеба и подносами «дамских пальчиков», а я стала бы чуть ли не служанкой у него на побегушках. Нет, чтобы мы с ним могли работать вместе, как коллеги, я должна настоять на своем.
- Но только не тогда, когда я завтракаю прямо над вашими головами!
- Я не могу позволить этому напыщенному французишке хоть на мгновение подумать, что он руководит мною и моим персоналом.
- Кстати, этот напыщенный французишка является одним из лучших поваров в Лондоне.
- Как и я. Это и послужило причиной нашей схватки. Он бросил мне перчатку, оскорбив меня, и я ответила ему тем же. Я понимаю, что это противоречит всем твоим понятиям о приличном поведении, Филипп, но если бы я повела себя по-другому, он был бы сильно разочарован.
Ушам своим не веря, Филипп уставился на нее:
- Ты имеешь в виду, что он сам хотел, чтобы ты ругала его и орала на него?
- Конечно. Иначе он перестал бы меня уважать. Мое театральное представление показало ему, что я артист в кулинарии и что я достойна того, чтобы работать вместе с поваром его таланта и способностей. У меня есть темперамент. Я горжусь моей работой. Я не стану готовить по его рецептам, а только по моим собственным. Я дерзкая. Все эти вещи Бушар понимает и восхищается ими. Разве ты не видишь?
Он не видел.
- Я вижу лишь то, что ты получаешь огромное удовольствие, демонстрируя твой сценический талант при каждом удобном случае. Тебе следовало бы пойти на сцену.
- Дело в том, что я уже почти убедила его в моих способностях, когда ты уволок меня оттуда! - Она досадливо поморщилась и посмотрела на него так, словно это он совершил какой-то проступок.
- Нынче утром я спокойно, мирно завтракал, - сказал он, чувствуя раздражение, - когда внизу, под лестницей, разразилась война. - Он окинул ее взглядом и покачал головой. - Мне следовало бы догадаться, что ты станешь причиной чего-либо подобного. Мне еще повезет, если до конца дня я не получу от своего шеф-повара заявления об уходе.
- Не будь глупым, - сказала она и направилась к двери. - Никуда он не уйдет.
- Куда ты идешь?
- Закончить то, что начала, - сказала она через плечо.
- Э-э нет, - сказал он и схватил ее за руку. - Ты туда не вернешься.
Нетерпеливо вздохнув, она остановилась.
- Ради Бога, Филипп, отпусти меня, - сказала она. - Я иду в свой магазин, чтобы приготовить пирожные для этого невыносимого человека. Когда он отведает моих эклеров, он подумает, что это пища богов.
Филипп отпустил ее, хотя сомневался, что даже пища богов заставит его повара воздержаться от заявления об уходе. Однако в тот вечер, когда он готовился выйти из дома, Филипп понял, что недооценил силу воздействия хорошо приготовленных эклеров.
Он ждал в вестибюле, когда подадут экипаж, и дворецкий сказал ему, что месье Бушар просит уделить ему минутку внимания. Он согласился, хотя и неохотно, не зная, что еще могла натворить Мария, чтобы окончательно выбить из колеи маленького француза, однако выбежавший в вестибюль шеф-повар излучал улыбки.