— Понимаете, я, к сожалению, не могу его найти, — призналась я. — Мне желательно в кратчайшие сроки сдать интервью с Ильей Станиславовичем, но где он, никто не знает. Может быть, вы знаете, куда он делся? Раз вы поддерживали дружеские отношения.
— К сожалению, здесь я ничем не могу вам помочь. Просто потому, что не имею понятия. Илюха не слишком откровенный человек. И он не делился со мной своими планами на будущее. Может быть, отправился в путешествие? Или решил передохнуть от рутины и забурился в гостиницу с девушкой?
— Вероятно, тогда и о причине его развода с женой вы тоже не знаете, — предположила я.
— Господи, Татьяна, вы мало похожи на журналистку, — возмутился Шапрыгин. — Вас интересуют слишком личные вопросы, которые в принципе к делам фирмы имеют очень отдаленное отношение!
Я прикусила язык. И в самом деле, не стоило лезть с подобными вопросами. Наверное, имидж работника прокуратуры, который может задать любой вопрос и уверен, что обязательно получит на него ответ, еще не сошел с меня. Как же это я позабыла, что играю роль журналистки? И как теперь выкручиваться?
— Юрий Афанасьевич, это был мой последний вопрос, — мягко произнесла я, грациозно закидывая ногу на ногу и мило улыбаясь. Может быть, мужское сердце смягчится при виде моей девической красоты?
Смягчилось. Взгляд Юрия Афанасьевича потеплел, коснувшись моего лица. И директор все же ответил на мой бестактный вопрос.
— Вы совершенно правы, не знаю. Никогда не лезу никому в душу. Если человек хочет — сам расскажет. Зачем доставать его вопросами? Приглянулась Илье эта его учительница, флаг ему в руки. Тем более что Алина — женщина далекая от совершенства. За красивым фасадом скрывается вздорная и своевольная особа, могу я вам сказать. Илье это могло надоесть. Но это лишь мое предположение. Точной причины, как я уже сказал, не знаю.
— Огромное вам спасибо за то, что согласились со мной побеседовать, — выпалила я, поднимаясь. И вышла из кабинета Шапрыгина, провожаемая удивленным взглядом директора.
Попрощавшись с Юлькой, я спустилась вниз, к машине, залезла в холодный салон, завела двигатель, а вскоре и печку. Посмотрела на часы и поняла: пора ехать к Ларионовой — через час или около того к ней явятся братки, требовавшие денег. И мне, детективу, предстоит участвовать в этой разборке.
Страха не было, я привыкла к общению с ребятами, что круче вареного яйца. Был только азарт. А что, можно и размять косточки, а то давненько не ввязывалась в хорошую драку.
И я поехала к дому Ольги Георгиевны.
Я подошла к квартире Ларионовой и позвонила. Ольга Георгиевна практически сразу открыла дверь, впуская меня в прихожую. Она выглядела еще хуже, чем утром. И мне совершенно не хотелось расстраивать бедную женщину добытыми сведениями. Хотя, конечно, я обязана сообщить то, что узнала. Или все же могу пока не сообщать? Вот в чем вопрос.
— Танечка, вы что-нибудь узнали? — тревожно спросила Ларионова, и ресницы ее встрепенулись в тайной надежде.
Я отвлеклась от терзаний служебного долга и эмоций и ответила достаточно расплывчато:
— Пока ничего особенно интересного, но я напала на след вашего мужа.
Ольга Георгиевна обрадованно улыбнулась, потом опустила глаза к помпонам на своих полудетских ярко-розовых тапочках и снова загрустила.
— Вы думаете, что сможете найти Илюшу?
— Полагаю, да, — улыбнулась я ободряюще.
— Ну что же вы стоите в прихожей? Проходите в квартиру, — неожиданно встрепенулась хозяйка, вспомнив о долге гостеприимства. — Идемте пить чай, время еще есть. Я напекла печенья — надо же было себя чем-то занять!
Я неожиданно поняла, что чертовски проголодалась. Во рту с утра не было и маковой росинки. И я с удовольствием согласилась.
Сидя за столом, мы говорили ни о чем. Новых сведений о жизни своего супруга Ларионова не могла рассказать. Да и знала она о нем очень мало. А теребить открытую рану женщины мне не хотелось. Поэтому беседа свелась к обсуждению погоды, гололеда на улице и тому подобных банальнейших вещей. Потом я попросила разрешения закурить, и Ольга Георгиевна поставила передо мной керамическую чашку с отбитой ручкой и полустертым, когда-то золотисто-красным узором. Она пояснила:
— Курите прямо здесь. Я привыкла к дыму — Илюша постоянно курил на кухне.
Выкурив сигарету и попытавшись обдумать, как же построить беседу с братками, я не пришла ни к какому достаточно ясному выводу. И решила действовать по обстоятельствам — это чаще всего является идеальным выходом, а быстрота реакции меня никогда не подводила. Понадеюсь на нее и в этот раз.
Потом мы перешли в гостиную, и беседа угасла сама собой.
Ольга Георгиевна не находила себе места. Она принималась вязать и отбрасывала клубки пряжи. Поминутно подходила к телефону, чтобы убедиться в его исправности, и, сняв трубку, вслушивалась в гудки. Потом, опомнившись, что занимает линию, бросала трубку на рычаги и брала первую попавшуюся книгу.
Бедная женщина надеялась, что «солнышко» ее жизни, любимый супруг, позвонит, извинится, сославшись на обстоятельства, и вернется к ней. Наивная! Супруг ее решил слинять из Тарасова, канув для всех в реку забвения. Но пока ей об этом лучше не знать — расстроится еще сильнее.
— Ольга Георгиевна, — попыталась я отвлечь Ларионову от тяжелых мыслей, — расскажите, пожалуйста, еще раз, что именно от вас требовалось тем узколобым молодым людям. И знаете ли вы о них хоть что-нибудь?
— Я ничего не знаю. Запомнила только, что одного из них, кажется, начальника, называли Тёмычем. И остальные относились к нему довольно уважительно. А об остальном я вам рассказывала — требовали денег, причем быстро. А так — обычные парни, лет по двадцать пять — тридцать. Ругались не очень часто, говорили довольно правильно. Мне даже показалось, что они когда-то учились в вузах. Если бы я встретила их на улице — не испугалась бы. А тут… Честно говоря, мне было очень страшно, — тихо говорила Ольга Георгиевна. — Они не то чтобы пугали… Но намерения их были очень, даже слишком серьезными. Они меня обязательно убьют, если вы мне не поможете, — обреченно добавила женщина.
— Не волнуйтесь, думаю, я смогу с ними справиться, — сказала я и нащупала свой «ПМ».
Терпеть не могу пользоваться оружием, хоть пистолет у меня вполне легальный, с разрешением на ношение. Просто… ну, неэстетично это, что ли. Тем не менее существует тип людей, на которых разумные доводы вряд ли подействуют. И эти молодые люди, заходившие «на чай» к Ларионовой, судя по всему, относятся к подобному типу. Им не погрозишь пальцем со словами: «Не шалите, мальчики!» Сразу откусят руку по локоть.
Пожалуй, мой уверенный тон подействовал на Ларионову благотворно. Она смотрела на меня как на обретенного мессию, и в глазах ее было столько надежды, что я поняла — не могу я предать эту женщину, сделаю все возможное и постараюсь ей помочь.