— Он много чего тебе говорил… Не суди строго, он напуган. Он понимает, что такие ситуации разрешаются только одним путем. А убить тебя он не может. В твоем мире тебя вообще ни один функционал тронуть не рискнет. Вся реальность мира пойдет под откос.
— Почему? — спросил я. — Не ответишь, да?
— Отвечу. Почему бы и нет? Ты имел какой-то вектор развития, опасный для пути, которым шел твой мир. И автоматически стал кандидатом в функционалы… ну или просто на уничтожение. Иногда поступают и так, увы… Но твой друг, блистательный куратор и умелый манипулятор, все-таки оказался сентиментален. Лично взял над тобой шефство, подобрал такую функцию, чтобы она оказалась максимально интересной. Но просчитался. Ты пошел вразнос. А когда он в панике готов был тебя уничтожить, — ангел развел руками, — стало поздно. Ты уже функционировал. Ты был частью всех Кириллов всех миров. И в этих мирах ты все-таки играл какую-то важную роль, любая попытка тебя уничтожить возвращала тебе способности, да еще и сторицей… А если все-таки тебя убить — ты можешь утянуть за собой весь мир. В небытие. Или… — Не-ангел помолчал. — Или так, как у нас. Частично утянуть. Тоже ничего хорошего.
— И что теперь?
— Теперь… — Не-ангел вздохнул. — Ты можешь убить Константина. Ну, если постараешься, то просто сместишь его, оторвешь от функции куратора. Пусть живет хорошей простой жизнью, ему будет полезно. Ты можешь все-таки погибнуть сам. Но боюсь, твоему миру придется очень нелегко…
— Всегда есть третий выбор.
— Конечно. Ты можешь уйти из своего мира.
— Я уже уходил. За мной пришел спецназ с Аркана…
— О, тогда ты уходил, чтобы вернуться. Да еще и спелся со своим перетрусившим куратором. Если ты уйдешь насовсем — в Твердь, сюда, в Вероз, — тебя оставят в покое. Аркан — это специализированный мир, это госбезопасность функционалов. Простые суровые ребята. Но я с ними поговорю, обоснованно напишу о твоем решении. Ручаюсь — тебя не тронут. Это в любом случае всем дороже обойдется.
Он замолчал.
А я стоял, опустив оружие, и думал о Верозе. О тихом уютном городке с гнусавым названием Кимгим. О странном Орысултане. О тысячах довольных жизнью городков, вполне приспособленных для жизни.
Или Твердь. Не по душе мне эти религиозные диктатуры, но подкупало их упрямое желание идти своим путем. Да и функционалам они не подчиняются.
Да и этот выморочный мир, если разобраться, интересен. Тут есть музей, который можно осматривать десятилетиями. Тут есть земли, где не живут, но сохранились останки цивилизации, породившей функционалов — и погибшей из-за этого.
— Что выбираешь? — спросил не-ангел. — Учти, тебя никто не приковывает к одному миру. Только свою Землю оставь в покое. И услугами других функционалов можешь пользоваться, а это — великое благо.
— Ты здесь главный, да?
— Да нет у нас главного! — с раздражением ответил не-ангел. — Я хранитель музея. Я отличаюсь от людей, потому что человек, даже функционал, не выживет на материке. Но главного у нас нет, просто нет!
— Соблазнительное предложение, — сказал я задумчиво. — Но уж больно сложный выбор…
— И что ты выбираешь?
— Что-нибудь четвертое. Не знаю пока. Но если дали линованную бумагу, то пиши поперек.
— Я боюсь, что меня многие осудят, — грустно сказал не-ангел. — Особенно если твой мир исчезнет полностью. Но в сложившейся ситуации… четвертым выбором будет твоя смерть.
Он неторопливо сдвинулся с места. Я вскинул свой дурацкий автомат — и не-ангел остановился.
Неужели он боится такого несерьезного оружия? После всего, чему я стал свидетелем?
— Знаешь… я вот подумал… если Аркан — ваша служба безопасности… они на всякий случай и тебя должны были опасаться, — тихо сказал я. — Может быть, их оружие для тебя опасно. А, пернатый?
Глаза не-ангела полыхнули яростью.
— Ты ничтожная тварь, ошибка сентиментального идиота… Я разорву тебя на клочки, мальчишка! Стреляй сколько тебе угодно, надейся на чудо, чудес не бывает!
Он шел на меня, не отрывая огромных, с вертикальной прорезью зрачков глаз. Они оставались мудрыми, но уже не казались человеческими. Черные крылья раскинулись за спиной. Мой палец приморозило к спусковому крючку.
Я вдруг вспомнил девочку Марту. Интересно, что должна была — и уже никогда не сумеет — совершить эта полячка?
— Скажи, — прошептал я, — так это ты летаешь над выжженной землей и с криками падаешь вниз с небес? Тебе так страшно и одиноко здесь, не-ангел?
На одно лишь мгновение взгляд его расфокусировался, глаза забегали, нога вздрогнула, сбиваясь с шага. Как будто солидного взрослого человека, какого-нибудь депутата или министра, ехидный взгляд телекамеры застал ковыряющим в носу и разглядывающим козявки посреди заседания Госдумы.
К пальцам будто вернулось тепло.
Я нажал на спуск.
Четырнадцать патронов.
Одна длинная очередь.
Автомат забился в руках, ствол повело. Поразительно — с расстояния в три метра я ухитрился послать в молоко почти все пули.
Только одна вошла в грудь не-ангела. Туда, где у людей — сердце.
Кажется, ему было очень больно.
Не-ангел опустил голову, приложил ладонь к груди. Потом отнял руку и задумчиво посмотрел на кровь. Медленно, будто над ним не властна была гравитация, опустился на колени.
Я шагнул к нему, бросив автомат с расстрелянной обоймой.
— Может быть, ты хочешь стать… хранителем музея? — тихо спросил не-ангел.
Крыша под ногами дрогнула. По зданию прошла судорога.
— Ты умираешь? — спросил я. Мой голос непроизвольно дрогнул.
— Не знаю. Может быть, получится… — Не-ангел шумно втянул воздух. Сейчас, когда он стоял на коленях, он был немногим меня выше. — Хочешь стать на мое место? Тогда добей меня.
Я покачал головой. В его голосе была уверенность в том, что я сумею «добить».
Но я не хотел.
Теперь, когда эта нелепая пародия на ангела стояла передо мной на коленях… все так же сжимая пылающий меч…
Я вдруг понял, что он просто не может выпустить оружие.
Меч — продолжение его руки!
И я замотал головой еще энергичнее.
Здание вздрагивало под ногами. Что же там было такого в этих пулях, если и функционал, и его функция бьются в конвульсиях, прокачивая немыслимые энергии, пытаясь сохранить не-ангелу жизнь?